– Индепендент! Индепендент!
Это он зовет свою собаку. Только ее нигде нет. Видимость в парке хорошая – вокруг ни одного человека. Одни собаки. Понятно, почему – так. Собаки бесхозные, дикие со свалявшейся шерстью. У таких хозяев не бывает. Индепендента среди этих дворняг нет, но вот что интересно – все они стремятся в одном направлении. Может и его пес – там?
За зарослями сирени притаилось полуразвалившееся строение. Прямо, как из компьютерной войны про войнушку. Собаки длинной чередой поднимаются по ступенькам крыльца и исчезают внутри. Там они разделяются. Одни поднимаются по лестнице на верхний этаж, другие спускаются в яму под лестницей. По каким-то неуловимым приметам, он понимает, что это собачье чистилище.
– Что с вами, тут делают. – Спрашивает он.
– А, ничего не делают.
– А, сами чего делаете?
– Ничего не делаем. Просто сидим.
– Где же мой Индепендент? – Подумал Рахметов и проснулся.
Не совсем, проснулся. Просто в голове загорелся свет, и стало ясно, что это был сон. Собаки у него сроду не было. По крайней мере, городской. Была одна попытка со стороны отца завести в квартире домашнее животное. Это было, когда тот в невменяемом состоянии привез из деревни цепную собачку. При этом он убеждал мать, что это породистая овчарка. Маленький Сергей был обладателем собаки не более десяти секунд. Мать действовала быстро, решительно и жестко, как белорусский ОМОН. Батя, получив несколько ощутимых пинков, укрылся в ванной, а песик с воем пометавшись между этажами, выскочил на улицу, где безвестно сгинул навсегда.
Приоткрыв глаза, Рахметов понял, что свет не у него в голове, а льется из окошка, слева от того места, где он лежит. Лежать было жестко. По всем ощущениям он лежал на голых досках. Было очень странно, что он вырубился прямо на полу, не добравшись до дивана. К тому же пол был какой то странный. Не ламинат, а дощатый, с непонятным высоко поднятым плинтусом, на котором покоилась голова Рахметова.
Нужно было оценить окружающую обстановку.
Для начала, он решился приоткрыть один глаз. Приоткрыв один, он приоткрыл и второй, а потом широко распахнул оба.
– Всё, приехали. – Сказал он вслух, и его голова отозвалась на звук собственного голоса тяжелым гулом.
