Улица. Ночь. Тишина такая плотная, будто город вымер за одну секунду. Неоновые вывески лениво мигали, окрашивая туман то в ядовито-синий, то в холодно-розовый. Но вдруг, почти незаметно, ветер усилился. Сначала лёгкое движение воздуха, потом – короткий порыв, из-за которого праздничные гирлянды над улицей едва слышно зашевелились, словно кто-то невидимый провёл по ним рукой.
Девочка стояла посреди этой мёртвой тишины. Тринадцать лет – слишком мало для одиночества в центре ночного города. Она чуть покачнулась, будто ветер дул не снаружи, а изнутри, выбивая последнее равновесие.
Ракурс будто смещался вниз: под рваными краями её одежды открывались израненные, сбитые в кровь ноги. Колени дрожали, как у человека, который слишком долго шёл, слишком далеко, слишком быстро… или слишком боялся остановиться.
Мир на секунду накренился. Девочка попыталась сделать шаг, но силы окончательно оставили её. Она рухнула на холодный асфальт под свет единственного работающего фонаря. Тот мигнул – раз, другой – и застыл, вырывая её хрупкую фигуру из темноты, словно ставя точку в этой странной, гнетущей ночи.
До Нового года оставалась всего неделя. Но казалось, для неё эта ночь могла стать последней…
Лежа на холодном асфальте, девочка услышала только собственное дыхание – рваное, хрипящее, будто воздух царапал горло изнутри. Мысли в её голове звучали громче ночи.
«Я… пыталась… Я бежала изо всех сил…» – слова рождались внутри, как тихие крики, которые не могли вырваться наружу.
Неоновые вывески рядом трещали, искрили, будто сами задыхались вместе с ней. Фонарь над головой продолжал мигать, каждый всплеск света совпадал с резким толчком её сердца – коротким, болезненным, будто тело уже не слушалось. Вспышка – удар. Вспышка – удар. И между ними тьма, становящаяся всё гуще.
Она попыталась пошевелиться, но холод сжимал её за плечи, за грудь, за ноги, как невидимая ледяная хватка.
«Но мне… так сильно холодно…» – шептал её внутренний голос, усталый и отчаянный. «Я… не знаю, куда идти…»
Слова тонули в тумане, в пустоте вокруг, и казалось, что даже город не мог подсказать ей путь. Гирлянды над улицей снова дрогнули от ветра – или, может, от чего-то ещё – но она уже едва видела их сквозь затуманенный взгляд.
Мир рассыпался на световые вспышки и темные провалы, а она лежала под одиноким фонарём, чувствуя, как каждый следующий удар сердца даётся всё труднее.
