Трель будильника ворвалась в царство моих снов очень громко и безапелляционно. С трудом открыв один глаз, я попытался отключить назойливую мелодию, которая все сильнее действовала на нервы. После нескольких неудачных попыток у меня появилось вполне естественное желание запустить телефон в любую вертикальную поверхность. Пришлось напрячь всю силу воли и открывать второй глаз, чтобы хоть каким-то образом сфокусировать зрение на экране.
Утро выдалось очень пасмурным, хотя это и не особо удивляло – уже больше месяца каждое пробуждение я наблюдал в окне идентичную картину. Голова совсем не прояснилась, даже когда я поднял свое бренное тело с кровати. Сказывались практически бессонные ночи – я никак не могу себя заставить лечь раньше, а вставать попозже позволить себе не получается. Атмосфера за окном также не добавляла желания радоваться жизни.
Спасало то, что все утренние процедуры не требовали никакой мозговой активности, все было доведено до автоматизма. Добраться до ванной, минут пять пытаться настроить идеальную температуру воды, плюнуть и подставлять руки под обжигающие, как из преисподней, струи, почистить зубы, умыться, засунуть голову под кран, постоять так пару минут, пытаясь наладить хотя бы простейший мыслительный процесс. Все эти действа не занимают много времени, однако у меня всегда было ощущение, что именно в ванной происходит эволюция – амеба превращается в подобие человека.
Затем наступает очередь кухни. Я поставил чайник, насыпал в кружку растворимого кофе с сахаром и отправился на балкон. Самая главная, священная деталь каждого утра, каким бы ненастным оно не было – это первая сигарета. Первая затяжка наполняет легкие, пробуждает нутро, заставляет задуматься о настоящем. Это наркотик, который убьет меня, но он же и дает первый стимул за день начать жить. Я стоял на балконе, не спеша смакуя медленный яд, и рассматривал окружающий меня пейзаж.
Я живу в самом обычном городке, который мало чем отличается от сотен других на территории стран бывшего совка. Здесь нет достопримечательностей, привлекающих туристов, нет метро, нет огромных молов с толпами суетящихся граждан, да и в целом, инфраструктура меняется со скоростью беременной черепахи с артритом. И дворики здесь все простые, незамысловатые, не ухоженные, но обладающие своим, провинциальным шармом.
Тяжелые свинцовые тучи нависали над блеклыми, чуть обшарпанными домами и отражались в многочисленных лужах, заполнившими каждую выбоину в тротуарах. По ним торопились такие же блеклые, чуть обшарпанные люди, кто с зонтом, кто с телефоном, кто с сигаретой.
