Дэус. Подземный мир.
Н-ый месяц 1736 год.
Три года прошло с того мгновения, когда я умер. И вот, словно в плену собственного бессилия, я так и не смог создать ни строчки. Ушедший из жизни в столь юном возрасте, я оставил лишь два десятка страниц своего романа. Двадцать шесть лет жизни в никуда, и даже после смерти, здесь, в Подземном мире, я умудряюсь жаловаться и мучить себя за это.
Бесконечность, казалось бы, должна дарить шанс, время, возможности. Но здесь, по ту сторону, время – лишь эхо былого. Я ощущаю его не как течение, как тягучий, вязкий мед, в котором застряли мои мысли. Иронично, не правда ли? При жизни я жаловался на нехватку времени, а теперь оно у меня есть в избытке, но использовать его я не могу.
Здесь, в Хайлаке, казалось бы, место умиротворения и вечного покоя, а я все никак не могу найти себе места. Тени великих писателей прошлого скользят мимо, погруженные в свои мысли, словно все еще творят, даже за пределами смертного мира. Я же ощущаю себя лишь жалкой тенью их таланта, навеки обреченной на наблюдение. Пытаюсь уловить обрывки их бесед, в надежде почерпнуть хоть искру вдохновения, но слова пролетают мимо, не находя отклика в моей душе.
Воспоминания, словно раскаленные угли, жгут изнутри. Каждая недописанная страница, каждый упущенный шанс, каждый нереализованный замысел – все это с неумолимой силой давит на меня, заставляя вновь и вновь проживать моменты сожаления. Зачем мне вечность, если я не могу использовать ее для того, что всегда любил больше всего на свете? Зачем мне покой, если я терзаюсь от нереализованных амбиций?
Я пытался. Пытался вновь обрести хватку, вновь почувствовать, как слова сами собой складываются в предложения, как истории рождаются из ничего. Но тщетно. Перо не слушается моей руки, чернила кажутся безжизненными, а бумага остается девственно чистой, словно насмехаясь над моим бессилием. Кажется, сама смерть отняла у меня дар, оставив лишь пустоту и вечное осознание собственной несостоятельности.
Возможно, это и есть моя кара. Не за грехи, совершенные при жизни, а за таланты, которыми не сумел распорядиться. Или, быть может, это и есть те самые тяжкие муки, что ожидают душу после ухода из бренного мира. Множество незавершенных дел, грандиозные замыслы и…
Я больше не могу.
Не могу терпеть этот вычурный мир, где все окутано мраком, а небо алое, как кровь. Этот мир, излучающий спокойствие лишь для мертвых, в котором почти ничего не происходит. Меня окружают лишь покойники.
Но спешить некуда, пройдет еще три года, и, возможно, я запишу еще пару строк.
