Гости начали собираться тридцатого августа.
В запасе у лета было еще полтора дня, однако погода уже во всю кричала о смене сезона. Ночи стояли по-осеннему прохладными, а днем воздух едва прогревался до семнадцати градусов.
Первой в «Светлячок» приехала Мирослава. Ее маленький желтый фургон остановился на стоянке у базы отдыха ровно в девять утра. Стоило ей выйти из машины, как на улице ощутимо потеплело. Ветер разогнал тучи, пятый день висевшие над лесом, что окружал «Светлячок» плотным зеленым кольцом, а солнце яркими лучами затопило все вокруг.
Мирослава и сама походила на солнышко. Невысокого роста, с пышными рыжими волосами, пухленькая и румяная, как булочка, она казалась кусочком лета, ожившим июльским полднем, способным согреть не только в преддверии осени, но и самой холодной и лютой зимой.
– Я смотрю, хорошей погодой мы теперь обеспечены, – хозяин базы Михаил Михайлович Потапенко вырос перед гостьей как из-под земли. – Здравствуй, Мира. Рад тебя видеть.
– Привет, Мишенька, – заулыбалась Мирослава. – Я тоже рада, очень-очень. Остальные уже приехали?
– Ты в этот раз первая.
– Надо же… Поможешь мне с багажом?
У Мирославы был с собой чемодан и две спортивные сумки. Сумки она оставила в фургоне, а чемодан вручила Михаилу. Тот казался небольшим и почти невесомым, но Потапенко был уверен: на самом деле в него уложено столько вещей, что они могут заполнить все домики «Светлячка» от пола до потолка.
Когда за Мирославой закрылась дверь ее комнаты, на стоянке появилась машина такси – на базу приехали Герберт и Теодор.
У этих вещей также было не много. Герберт – высокий, худощавый, импозантный – привез один чемодан, такой же маленький и обманчиво легкий, как у Миры. А Теодор – светловолосый, с невыразительным лицом, которое невозможно было запомнить – приехал с небольшим рюкзаком и огромным кожаным чехлом, в котором находилась его любимая виолончель.
Маша и Элеонора тоже прибыли вместе. В «Светлячок» их привезла электричка, поэтому к бревенчатым домикам базы девушки вышли прямо из леса.
Строго говоря, девушкой из них казалась только Маша. Ее тонкий стан, длинная русая коса и наивные голубые глаза создавали впечатление, будто ей не больше двадцати лет. Однако Потапенко знал наверняка: в действительности Мария гораздо старше.
Элеоноре на вид обычно давали года сорок три-сорок четыре. У нее было строгое лицо, украшенное очками-бабочками, серьезный взгляд и густые каштановые волосы, стянутые на затылке в узел. В поездку Элеонора надела спортивный костюм лилового цвета, и он смотрелся на ней так же нелепо, как нелепо смотрятся легкомысленные вещи на офисных работниках, которые всю жизнь носят строгие брюки и пиджаки.
