[log.sys.01] :: handshake complete
Капли кислоты сверлят асфальт, испаряясь синим паром. Здания склоняются друг к другу, как старики, шепчущиеся на мёртвых языках. Воздух пахнет озоном и старым кино.
Кислота стекает по гранитным стенам, растворяя резьбу времён всех империй. Где-то вверху, за слоями рваных облаков, плывёт солнце-пиксель – идеальный круг, вырезанный циркулем бога-программиста.
Оконные стёкла дрожат. А отражения нет. Статичны. И одинаковы.
В них его аватар – тень, лишённая границ – сливался с паттернами пыли. Нейрошвы горят, как проволока под кожей.
Архивные записи шепчут имена забытых программ. Тени сшиты из побочных вычислений.
Система уже трижды меняла правила: улицы сворачивались в трубу, статуи меняли позы, отслеживая его перемещение. Но он знал этот танец.
– Тысяча циклов, – пробормотал он, заставляя силуэт вибрировать на грани возможностей рендера.
Часы застыли в полночь. Полдень. Полночь. Полдень. Полночь…
Ловец стоял в центре площади, его силуэт мерцал, будто неудачная склейка кадров. Система сбросила последний слой: дождь ускорился, капли превратились в стеклянные нити, вонзающиеся в кожу.
Если бы здесь была кожа.
Вспыхнул фонарь. В его свете – девочка с лицом, собранным из подборки старых анимэ, растворяется в потоках кислоты.
– Ты опоздал, – прошелестел голос, выдавленный через синтезатор, имитирующий скрип ржавых ворот.
Геометрия рассекает темноту. Пиксельные фракталы колышутся как водоросли. Цифровой океан.
Ловец замер на границе абстракции. Мир вокруг пульсировал – полупрозрачная голограмма города, где улицы и здания составлены из строк кода, а светофоры и билборды мерцали переменными.
Тиканье часов отстаёт от движения стрелок.
Нейрошлем давит на виски. Тактильные сенсоры жалят пальцы.
Система пыталась атаковать его сразу на нескольких уровнях восприятия: звуковые помехи, дезориентирующие вспышки света, фантомная боль. Но Ловец уже не здесь и не там – его сознание балансировало на грани.
– Детка, ты труп, – Голос женский, бесплотный, одновременно раздающийся отовсюду и ниоткуда. – Твой мозг отказывает.
Это провокация. Защита пыталась вызвать эмоциональный сбой, но его мозг, отшлифованный тренировками, отсеивал «шум». Вместо этого он увидел то, что скрывалось за визуальными метафорами – ритм. Четверостишие дождя, пауза в пульсе ветра, фрактал в трещине мостовой.
Тысячи зрителей в нейрошлемах ловят каждый жест, их сердца бьются синхронно с кодом.
– Ты повторяешься, – Ловец вскинул руку. Воздух разорвался вспышкой, словно кто-то дернул за невидимую чеку. Здания начали складываться, как оригами, их углы ломались в невозможные конфигурации.
