Планета Илмез, Пангея, Верония.
5768 год от рождества Иеремиила.
– Цель – не оправдание средств, папа! – воскликнула Джули Капула.
– Мне не в чем и не перед кем оправдываться, – пожал плечами Антоний Капула. – Я выделил эти деньги на спасение, а не на разрушение. Больные для меня важнее оружия.
– Для тебя или для страны? – нахмурилась Джули.
– Сенат – это не страна, – отрезал Капула. – Да и я не последний человек в Сенате…
– Нужно было или открыто или никак, – не успокаивалась Джули.
– Кому нужно? – вздохнул Антоний.
– Всей Пангее! – горячо сказала Джули. – Если верховный сатрап Пангеи, вместо того, чтобы отстоять свое мнение, делает подчистки в утвержденном бюджете, то, что говорить о рядовых сенаторах?
– С рядовых и будем спрашивать по рядовому, – отрезал Антоний. – Верховный, он на то и верховный, чтобы не опускаться до мелкой суеты.
– Закон стал для тебя мелочью?
– Пока я провел бы свое решение через Сенат, умерла бы половина колонии. В сравнении со смертью закон мелочен. Да и рядом с жизнью он не всегда огромен.
– Дело не в смерти, а в идее закона. Если решить, что ты выше этой идеи, то можно стать чудовищем.
– Да, я враг идей и друг людей. И то потому, что в нашей сатрапии люди – мои. Они не просто подо мной, они мне близки. Более близки, чем Сенат и государство.
– Мне страшно, – прошептала Джули.
– Из-за жизни, смерти или больных?
– За страну. Если верховный сатрап Пангеи начал вертеть законом, как монеткой, это первый шаг к пропасти.
– За страну и закон не волнуйся. Сенат не даст им пропасть. А я – это счастье для Пангеи. Я сатрап, который заботится не о стране, а о гражданах.
– Совмещать не получается?
– Иногда. Чтоб добрым быть, я должен быть жесток.
– Цитаты из твоего Бэкона были хороши лишь в средневековье…
– Не трогай барона! Все трафаретно, было и будет, а он вечен и уникален.
Джули замолкла и посмотрела на небо. Когда она поднимала голову, миллиарды светил давали ей понять, насколько микроскопичны люди и история рядом с пространством и временем. Ей хотелось соответствовать времени, а не людям. Не ясному настоящему, не туманному прошлому, не предсказуемому будущему, а всеобъемлющему времени. Но желание быстро проходило – люди и история пока не отпускали ее юную головку. Однако в этот раз молодой Капуле пришла в голову другая мысль.
«Не может быть, чтобы среди бесконечности не было жизни», – думала она.– «Не такой, как на Илмезе, а истинной жизни, где люди добры, справедливы и многогранны. Где нет места дрязгам, суете и интригам. Где жизнь – это не усмешка, а улыбка. И я верю, что где-то во Вселенной такая планета есть»
