Глава 1: лучше всех
Лео вошел и поставил на пол сумку. Прозрачный звук ключей на мраморе – звонкий, одинокий. Больше ничего. Ни стула, ни ковра. Только коробки у стены, как немые черные гробницы, и бесконечное окно в ночь.
Рим лежал внизу. Раскиданное ожерелье из жёлтых фонарей, красных неонов, белых фар. Город-спектакль, который теперь играл только для него. Он закурил. Затяжка – долгая, обжигающая. Пепел упал на идеальный пол. Первое пятно. Вот и всё. Свободен. Пиздато.
Слова прозвучали у него в голове гулко и фальшиво, как реплика из плохого кино. Он им не поверил. Но повторил про себя еще раз, сильнее: Пиздато.
Тишина впитала это слово, не ответив. Она была не бытовой, не уютной. Она была космической. Пустота в три метра потолка, в пятьдесят квадратных метров пространства дышала на него холодным, стерильным воздухом кондиционера. И в этой тишине он поймал шёпот.
Не звук. Ощущение. Давление в висках, легкий звон, будто кто-то прошептал прямо в череп. Он замер, сигарета на полпути к губам.
Повернулся к окну. Там было его отражение – призрачный силуэт на фоне пиршества огней. Бледное лицо, дым, струящийся из ноздрей. И на долю секунды – мелькнуло. Справа. Еще один контур, чуть темнее, чуть сзади. Почти слившийся с его тенью, но – отдельный.
Сердце ёкнуло разок, сухо, как щелчок выключателя. Он резко обернулся.
Пустота. Только коробки. Пол, пожирающий свет от уличных фонарей.
– Усталость, – сказал он вслух. Голос сел на пустоте, плоский, без эха. – Просто ебаная усталость от дороги.
Он снова посмотрел в окно. Теперь только он один. Одинокий манекен в стеклянной витрине, выставленный на обозрение спящему городу.
И тогда по стеклу ударила первая капля. Затем вторая. Потом целый рой. Дождь. Ночной, римский, внезапный.
Город поплыл. Жёлтые пятна фонарей растеклись в золотые кляксы, красные неоны превратились в кровавые мазки, белые фары – в колючие звёзды. Всё смешалось, поплыло, расплылось по мокрому стеклу. Исчезли чёткие линии, архитектура, смысл. Осталось только светящееся полотно. Живое, дышащее, невероятно красивое и совершенно бесчеловечное.
Стеклянное море, – подумал Лео, прижимая лоб к холодному стеклу. Тепло его кожи оставило мутный отпечаток. – И я тону в нём, не двигаясь с места.
Он затушил сигарету о подоконник, оставив ещё один чёрный шрам на белизне. Внутри было так же пусто, как и в этой квартире. Но внутри эта пустота горела. Тихим, упорным, беспощадным огнём.
Он откинулся от окна, оставив свой призрак плавать в стеклянном море, и пошел прочь, вглубь белого, беззвучного ада, который он только что купил и назвал свободой.
