* * *
Судорожно вздохнув, я хрипло закашлялся, машинально повернувшись на бок. Что странно, я явно укололся правой щекой о траву. Да и проснувшееся вдруг обоняние дало мне понять, что я нахожусь в степи. Причём в высохшей степи, где давно не было дождя. Хотя влажность присутствовала – видимо, я находился у какого-то водоёма.
– Всё хорошо, милый, ты, главное, дыши, – услышал я голосок старшей сестрички и почувствовал, как что-то мокрое коснулось лба.
С трудом открыв глаза, я обнаружил полог над головой, сестрёнку, склонившуюся надо мной в простом домотканом платье, и несколько узлов вещей, лежавших рядом. Снаружи был настоящий солнцепёк, жарило от души. Колыхалась высушенная до белизны трава, и в мареве были видны покачивающиеся чудовища, что приближались к нам. Не это вырубило меня, а потеря сил, поэтому я прикрыл глаза и снова потерял сознание. Где мы находились и что происходит, я не понимал. Впрочем, непонимание это мелькнуло на задворках мыслей, больше всего я хотел пить.
Когда я очнулся в следующий раз, была ночь, и при ярком свете звёзд я чётко рассмотрел рядом силуэт бабули. Да-да, моей бабушки. Попытка что-либо сказать и привлечь внимание вызвала лишь сухой кашель, от которого бабушка встрепенулась, и я почувствовал, как мне в рот осторожно вливают воду. Прохладную и на удивление вкусную.
Напившись, я рукой убрал небольшую глиняную крынку в сторону и хрипло спросил:
– Где мы? Что происходит?
– Очнулся? – счастливо охнула бабушка и тихо заплакала.
Сил успокаивать её у меня не было, я даже сесть не мог, так ослабел, поэтому молча пережидал, пока она успокоится, лишь изредка поворачивал голову. Рядом виднелись какие-то мешки. Судя по всему, в них кто-то спал, и я, кажется, начал догадываться, кто. Говорили мы тихо, поэтому сестричек не разбудили.
– Ещё воду, – попросил я бабушку.
Напившись, мысленно пробежался по своему телу и понял, что если я не дистрофик, то очень близок к этому. Такое бывает после долгого голодания или… лежания в медкапсуле. Что происходит, чёрт возьми?
– Ворх, внучок, прости меня, – тихо произнесла бабушка.
– За что? – так же негромко спросил я.
Я просто не понимал, что происходит, да и состояние было такое, что долго в сознании не продержусь, а мне нужно было знать, как мы тут оказались, да и сколько нас – тоже. Всхлипнув, бабушка спросила:
– Что ты помнишь последним?
– Помню, как из гипера начали выходить чьи-то корабли, потом всё, темнота. Нас победили, да?
Бабушка снова заплакала, но тихо-тихо, чтобы младшеньких не разбудить.
– Ворх, с того момента прошло полтора года. Я сама, по твоей просьбе, вырезала тебе память, когда мне приказали как самому опытному медику извлечь из твоей головы нейросеть. Она мешала проводить медикаментозное дознание и допрос. Ты знаешь, эта нейросеть считается неизвлекаемой, но я смогла, заодно стёрла память. Это была твоя просьба. Меня потом семь месяцев держали в карцере.
