Мой взор глубок, хотя не радостен,
Но не горюй:
Он будет холоден и сладостен,
Мой поцелуй.
Он веет вечною разлукою, –
И в тишине
Тебя, как мать, я убаюкаю.
Ко мне, ко мне!
Дмитрий Мережковский.
Темный ангел. 1895
Барранка-дель-Кобре (Медное ущелье). Северная Мексика. 7 апреля. 20:54
Солнце заходило медленно, неохотно, словно не желая уступать ночи в извечном циклическом противостоянии, не желая позволить Тьме завладеть разогретой пустыней.
Солнце заходило, окрашивая отвесные скалы оранжевым и алым, отбрасывая на песок изломанные тени от высоких кактусов.
– Свет уходит, Серж… – сказал высокий худощавый мужчина в светлом костюме, с подернутыми сединой волосами, стоящий на самом краю обрыва. Он снял с бледного лица стильные солнечные очки и спрятал их в карман пиджака. – Свет вынужден отступать. Таковы законы мира.
Молодой человек, в бледности лица соперничающий со своим собеседником, темноволосый, с высокомерно прищуренными зелеными глазами, в расстегнутой черной рубашке и черных брюках, затянулся сигаретой.
Повернувшись к тому, что выглядел старше, возразил:
– Свет всегда возвращается, Микулаш… И это тоже закон. Скучен мир, пребывающий во власти Тьмы…
Микулаш усмехнулся.
– Ты рассуждаешь совсем как человек. – Он улыбнулся, и заходящее солнце бросило блики на неестественно развитые, узкие и острые клыки на его верхней челюсти.
Он подмигнул Сержу.
Огонь тлеющей сигареты, зажатой в бескровных губах молодого, ярко мигнул и погас.
– Ты даже перенял их вредные привычки, – продолжал Микулаш. – К чему это? Весь этот маскарад? Думаешь, эти внешние атрибуты могут изменить суть?
Серж поморщился, разглядывая погасшую сигарету, зажатую между пальцами правой руки, затянутой в узкую черную перчатку.
– Я много думал об этом, Микулаш… О нашей природе… О людях. О том, что у нас общее прошлое… Ты много пропустил, пока спал… За эти сотни лет мы перестали быть смертельными врагами людей. Мы больше не охотники за головами, за дармовой Силой и кровью. Мы заперты в этом мире. Нам нет хода в Паутину. И теперь мы – егеря, пристально следящие за своими угодьями. Мы не только убиваем. Мы пристально следим за ними, фиксируя любые изменения, мы контролируем их развитие… Мы бережем их. Потому что они – наша Сила…
– Ты говоришь мне о Силе… да… Мы стали слабее, Серж… Только и всего. Мы вынуждены мешаться с толпой, теперь люди осмелели. Они пытаются противостоять нам.
Серж щелчком отбросил окурок в пропасть, навстречу раскинувшейся у подножия обрыва пустыне.
Поглядев на закатный горизонт и вздохнув, он пошел прочь от края обрыва, к стоящим на песке плетеным креслам и столику с легкими закусками, на почтительном расстоянии от которых, смиренно ожидая, стояли невозмутимые широкоплечи парни с бледными, бескровными лицами.
