На нашей прекрасной планете есть места, которые не рекомендуется посещать без веских на то причин.
Почему? Можно – ненароком – «провалиться».
Куда? Например, в прошлое. Или же в параллельные миры.
Казалось бы, что в этом страшного? Ну, параллельные миры. Подумаешь. Даже интересно.
А как вам – оказаться в концентрационном лагере для нежелательных пришельцев? Особенно учитывая тот факт, что скоро – где-то рядом – с неба упадёт гигантский астероид? Вот то-то же…
– Тащи, – предложил Лёха.
Тёмные пальцы Хана, вздрогнув, неуверенно замерли.
– Тащи, морда, – повторил Лёха. – Не жуй сопли зелёные. Жребий – дело святое.
– Короткая, – печально лохматя на затылке чёрные густые волосы, вздохнул Хан. – Повезло тебе, брат. Опять. Как и всегда.
– Повезло, у кого петух снесло. Что кривишься, морда узкоглазая? Не смешная шутка?
– Не смешная.
– У всех степных дикарей – плохо с чувством юмора. Точнее, никак.
– Зачем обзываешься, брат? – обиделся Хан. – Нехорошо.
Лёха, ободряюще подмигнув, посоветовал:
– Не принимай, морда, близко к сердцу. Иначе никогда не пройдёшь на второй уровень. Ангелы не пропустят.
– Почему – не пропустят?
– По кочану. Что надо делать, когда тебя хлопнули ладонью по левой щеке?
– Подставить правую.
– Морда.
– Узкоглазая морда, – печально вздохнул Хан.
– Молодец, – скупо похвалил Лёха. – Сообразительный. Ладно, я пошёл. Дела.
– Иди. Я всё сделаю.
– Кто бы сомневался… А почему ты такой смурной?
– Надоело быть узником. Свободы хочется. Воздуха вольного, степного. Хотя бы глоток…
Он, стараясь шагать бесшумно, прошёл по коридору – мимо прикрытых дверей спален.
«Мимо спальных помещений казармы», – мысленно поправил сам себя Лёха. – «Вернее, мимо спален типовой казармы, расположенной на территории фильтрационного (концентрационного?), лагеря, предназначенного для переселенцев. Для переселенцев? Ага. Именно так нас здесь принято называть. А сам лагерь, понятное дело, именуется «Чистилищем». Причём, именуется на полном серьёзе. Без малейшего намёка на тонкий юмор. Артисты, одно слово. Вернее, Ангелы. То бишь, верные слуги Папы Римского. Мать их всех…».
Зайдя в туалетное помещение, Лёха запер дверь на задвижку и подошёл к прямоугольному окну с приоткрытой крохотной форточкой. Со стороны улицы окошко было закрыто мощной чугунной решёткой.
– Деятели хреновы, – насмешливо пробормотал под нос Лёха. – Повесили решётку и на этом успокоились. А её крепёж кто будет проверять? Желательно – регулярно и вдумчиво? Кузнец давно уже с решёткой разобрался, незаметно спилив стальные штыри и приспособив на карнизе «направляющие салазки». Кузнец… Куда, интересно, он попал-пропал? В расход? Или же на урановые рудники? Хороший был мужик. Хваткий, несуетливый, тёртый, насмешливый. Только упрямый и скрытный не в меру. Да и с памятью у него наблюдались определённые проблемы. Ни одной молитвы не мог толком запомнить. Заикался, мямлил, канючил, строфы путал местами…
