Глава 1.
Двери лифта хищно чавкнули за спиной, смыкаясь словно пасть – порождения ночного кошмара. Невольно вздрагиваю от этого звука, наполняющего и так трясущуюся, как заячий хвост, душу жутким холодом. Револьвер нервно подпрыгнул в руке и уставился на зашитые девственно чистым пластиком двери, за которыми с тихим подвыванием кабинка лифта устремилась вниз, словно вызванная каким-то торопыгой, нетерпеливо раз за разом, нажимающим кнопку. В больших домах всегда так. Сколько бы лифтов не было, их вечно не хватает. Никогда не бывает так, чтобы вы подошли, нажали кнопку и сразу же без промедления распахнулись двери, гостеприимно предлагая вознестись ввысь, либо наоборот низвергнуться в пропасть бездонной шахты, пронизывающей бетонную махину как гигантская артерия. Вечно приходится выжидательно поглядывать на табло, беспристрастно отсчитывающее не то этажи, не то мгновения оставшейся жизни.
Вот и сейчас я, затаив дыхание, смотрю на мельтешение цифр над двухстворчатой дверью. Они, издеваясь надо мной, становятся то больше то меньше, как будто лифт раздумывает, куда же ему все-таки ехать – вверх или вниз. Наконец он определился и неторопливо пополз вниз.
Третий.
Второй.
Первый.
Подвал.
И замер.
Нет не замер – притаился в ожидании, когда беспечная жертва сунется в зеркальное нутро. Он еще не знает, что кроме меня здесь никого нет, а я никогда больше не повторю подобной ошибки. Я быстро учусь и редко спотыкаюсь дважды на одном и том же месте. Наверное, только поэтому ещежив.
Еще раз опасливо глянув на задремавшее табло, засовываю револьвер за широкий ремень потертых джинсов.
Большой холл, обильно утыканный искусственными деревьями в деревянных кадках, окутывает меня фальшивыми джунглями. Неприемлемая смесь хрупких березок и разлапистых карликовых пальм перемеженная еще какой-то неизвестной мне растительностью режет глаз. Дизайнеру руки поотрывать надо за такой интерьер. Надо же додуматься – подружить русскую красавицу с хмуро осунувшейся чужеземкой. Упрятанные в подвесной потолок лампы заливают «джунгли» мягким светом, рождая неясные тени на ковровом покрытии и строгих стенах. Выстроившиеся солдатами на параде черные кожаные кресла замерли у большого панорамного окна, разделяющего меня и черноту. Именно черноту. Иначе не назовешь. Я словно внутри грозовой тучи переполненной темной влагой переливающейся мраком. Кажется, что за стеклом мелькают призрачные лица, скалясь в недобрых усмешках. Надеюсь, что кажется.
Пристально вслушиваясь в тишину, выглядываю в коридор. Частокол закрытых дверей тянется вдоль одной из стен.
