4 июня 1988.
Первое что мне бросилось в глаза, так это что день был довольно хмурый. Чего не сказать о моём настроении. Довольно приподнятом, но всё же более взволнованном, чем радостным. Старая европейская деревушка в которую меня забросили, совсем не походила на привычные мне деревни, однако и курортным городком она не была. Обычная жилая местность. Серые камни, настоящие черепичные крыши, цветущие зеленью сады и угодья. Даже скотина бродит смело, там где ей нравится. Одна такая мохнатая буйволоподобная туша, только что чуть не отдавила мне ноги и оставила впечатлительные лепёшки на каменной мостовой. Видно, что старой и оттого уже почти гладкой. Время даже камень не щадит.
Я пропустил всю процессию мохнатых скотин без пастуха и обходя зигзагом заминированные участки, перешёл на тенистую сторону улицы с обилием плодовых деревьев вдоль старых двух и трёхэтажных домов. Не смотря на отсутствие солнца, единственная открытая в такую духоту была хлебная лавка. В вытянутое вертикально окошко я сунул особую меченую купюру с запиской. Сухой загорелой рукой, забрав деньги и записку, тут же лавочник исчез из поля зрения. Я уже подумал, что он не воротится и начал осматриваться по пустой улице (хотя инструкцией мне было запрещено осматриваться подобно туристу), но кроме мух, никого не заметил.
Бумажный пакет оказался на прилавке внезапно. После этого окошко закрылось с бодрой надписью на старом австрийском наречии «Обед». Взяв пакет без ручек под левую руку, я пошёл с ним далее вверх по улице. По весу и габаритам у меня отпали подозрения, что кроме хлеба там может лежать что-то ещё кроме металла. С этого момента юридически я опасный преступник, а не турист, навещающий свою пожилую тётю. Настоящую тётю, тут и легенда не нужна. По счастливой случайности, она действительно жила на окраине этой самой деревне и последний раз я навещал её три года назад. Полгода назад она поздравляла меня в письме с днём рождения и в ответном письме я обещал навестить её в этом году. Вот и случилось. Но сначала – задание.
Не ожидая конца улицы, я свернул в пролёт и свернул там ещё раз, вышагивая между запущенными виноградниками в сторону каменного дома без окон. Внутри одной единственной обширной комнаты чисто и кроме камина, со свежей золой никого нет, это явно проделки местных детей собирающихся тут вечерами, исписать полы цветными мелками и посидеть у огня.
Быстро поставив пакет на пол, я достал свёртки. Первый с тканью самый тяжёлый – пистолет специального назначения СР–1МП «Вектор». В следующем: восемь запасных полных магазинов к нему и глушитель. Отдельно лежит кинжал в ножнах и старые тяжёлые наручники, последние явно местной полиции. Кинжал настолько старый, что скорее всего уже антиквариат. Хотя в руке сидит уверенно, клинок симметричный, воронёный, в районе восемнадцати сантиметров, гарда небольшая, рукоять полностью деревянная с острым отбойником в основании пятки, значит конструкция сквозная. Гюрзу в левую подмышку, в предлагающуюся к ней кобуру, кинжал на пояс справа. Вкусно пахнущий свежеиспечённый хлеб, для вида в бумажном пакете несу с собой дальше.
