Солнце убивало медленно.
Елена Северова знала это лучше, чем кто-либо на станции HELIO-7. За семнадцать лет работы с солнечной короной она видела, как невидимые пальцы радиации тянутся сквозь пустоту, как магнитные бури сминают защитные поля спутников, как корональные выбросы массы – те самые CME, которые журналисты романтично называли «солнечными поцелуями» – превращали незащищённую электронику в бесполезный хлам. Солнце давало жизнь. Солнце отнимало её с той же щедростью, с какой дарило.
И всё же она не могла оторвать взгляд от главного экрана.
Обсерватория HELIO-7 висела на орбите Меркурия – достаточно близко, чтобы собирать данные, которые не могли уловить земные телескопы, и достаточно далеко, чтобы экипаж не зажарился заживо в первые же сутки. Станция медленно вращалась, подставляя солнечному ветру теневую сторону, пока массивные тепловые радиаторы избавлялись от избыточной энергии. Даже сейчас, в искусственных сумерках командного модуля, Елена чувствовала это присутствие – огромное, пульсирующее, древнее как сама материя.
«Привет, старый знакомый», – подумала она, как думала каждое утро вот уже три года подряд.
Экран перед ней мерцал колонками чисел. Спектральный анализ. Температурные профили. Скорость солнечного ветра в режиме реального времени. Елена привычно пробегала глазами строки данных, как музыкант пробегает глазами ноты – не столько читая, сколько чувствуя ритм.
И ритм был неправильным.
Не неправильным катастрофически – ничего, что вызвало бы тревогу в системах станции. Просто… неправильным. Как едва уловимая фальшь в оркестре. Как царапина на виниловой пластинке, которую замечаешь только потому, что слушал эту мелодию тысячу раз.
Елена нахмурилась, и тонкие морщинки – следы космической радиации, которую не остановила даже лучшая защита – собрались у переносицы. В свои сорок семь она выглядела на шестьдесят земных лет: короткие седеющие волосы, обветренная кожа, которой не помогали никакие увлажнители, и глаза цвета расплавленной стали – такие же неуступчивые, как её характер.
– ГЕЛИОС, – позвала она, – выведи сравнительную таблицу флуктуаций солнечного ветра за последние двадцать шесть месяцев. Фильтр: аномалии плотности свыше трёх процентов от среднего значения.
– Выполняю, доктор Северова.
Голос бортового ИИ был нейтрально-приятным, лишённым личности – именно так, как Елена предпочитала. Слишком много станционных ИИ программировали с «характером», и через полгода эти искусственные личности начинали раздражать хуже комаров в августе.
