Говорящая с ветром.
Что было сначала? Наверное, все-таки, взгляд…Или ощущение? Контуженные часто воспринимают мир немного со своего угла, не как все. Но сначала были армия и локалка. Тяжёлая контузия, госпиталь. Уволен вчистую, но остались приступы головной, выматывающей душу, боли и заикание в моменты сильного волнения. Очень долгое время я не мог ездить в троллейбусах и трамваях – голова начинала неприятно вибрировать изнутри. Не покидало ощущение, что сейчас она начнёт трескаться. Это чувство было настолько сильным, что даже пугало.
Постепенно всё как-то устаканилось и даже начало затираться. Жизнь плелась ни шатко, ни валко.
В империи надо жить в провинции, у моря. По Бродскому. Решил не спорить с гением и уехал на Каспий. Это имя подходит ему больше древнего моря Хвалынского. Созвучно с Казбич – что-то горское, южное в нём есть. Кама, на берегах которой я родился, холодна и ветрена. Каспий полон спокойной уверенной силы. Его жёсткие обветренные, солёные оплеухи бьют по моим щекам, но не вызывают злости. Если бы Каспий был женщиной, как Волга или Кама ,я целовал бы его в потрескавшиеся от ветра тёмные губы при каждой встрече. Но я могу только дружески хлопнуть его по могучей ,заросшей седыми волнами, как волосом, бугристой спине.
Каспий не сливается с небом на горизонте. Он становится тёмно-зелёным. И на обрывистых его берегах живут здесь такие же, как море, люди.
Я снимал комнату в домике у пожилой супружеской пары. Моя комната имела отдельный выход на крыльцо во двор. Меня это более чем устраивало. Жил подработками и военной своей пенсией. Тепло, до моря рукой подать.
Бывали дни, полные сумрака. Дни жестоких приступов головной боли. Терпел до упора, потом брал ящик водки и пил, не пьянея. Боль не уходила, но уходило сознание и так было легче.
Однажды… Или сначала? Странно, но момент знакомства я не помню, как-будто знал её всю жизнь, с детства. Ощущение взгляда, словно на тебя смотрит море. Или небо… Я вернулся с прогулки и во дворе дома натолкнулся на глубинную синь этих глаз. Тем-более это было необычно потому, что при ближайшем рассмотрении оказалось, что это – всего лишь девчонка лет 12. Тоненькая, загорелая, с сильными нервными руками., которые не находились в покое ни минуты.
Она сидела на краю песочницы,играя с малышом соседей-дачников. Я шёл по ниточке этого взгляда, натянутого над ямой моего бессилия. Приближалась очередная сумрачная завеса в моей голове и я был зол. В карманах штанов обречённо лежали две бутылки водки. Дойдя до песочницы я разглядел сквозь небесную синеву обыкновенную пацанку. Было как-то странно,словно этот взгляд мешал разглядеть её саму.
