Птица Гамаюн и Царь Вышень
В тридевятом царстве, в тридевятом государстве, где небо с землёю сходится, стоит Древо. Ветви его в поднебесье уходят, а корни – в самую глубь Земли матушки. На том древе дивном сидит Птица Гамаюн, вещая. Крылом одним касается мира яви, а другим – мира нави.
И шли к тому древу люди: добры молодцы, красны девицы да старцы умудрённые. Каждый нёс в душе вопрос заветный, а в руках – нить судьбы своей, светлую либо тёмную, крепкую либо тонкую. Подойдёт человек, прикоснётся нитью к перу, а мысль свою, словно птицу, отпустит навстречу Тайне.
Но не сразу внемлет Гамаюн шёпоту сердечному. Помолчит малость, а после возьмёт и запоёт песню многоголосую. И в той песне, мудрой да туманной, для каждого звучит отгадка его судьбы. Услышит пахарь про дождь благодатный, воин – про меч булатный, а девица – про суженого далекого. Не ясно говорится, а намёком, чтобы ум сердцем подкреплял, а не одну лишь голову слушал.
И шёл тогда человек обратно, о песне той думая, и находил в ней правду свою, как находит путник в ночи тропу при свете месячном.
В те времена дальние, незапамятные, царствовал над тем краем светлым царь по имени Вышень. Не для власти земной правил он, а для порядка вечного. Был он хранителем завета между миром людей и тайной небесной.
Владел Вышень для того дивным орудием – «Веретеном Рода». Не простое то веретено было, а волшебное: когда подходил человек к Древу, царь Вышень запускал сие веретено. И нить судьбы человека, ложась на него, сама собой начинала движение неторопливое.
И вот какое чудо происходило далее. Едва касалась нить веретена как окутывался человек лёгкой дымкой, и забывал обо всем на свете: о заботах своих, о дороге домой, о самом себе. Лишь вопрос его сокровенный оставался в сердце.
Ложилась нить на перо Гамаюн. Птица вещая, ощутив прикосновение, начинала петь. И в песне её, для каждого в его коконе, звучал тот самый туманный ответ.
И было сие отлажено, как ход светил небесных. Пока царь Вышень неусыпно запускал веретено, сердцем угадывая чья нить к чьему сердцу тянется, в царстве царили мир да лад. Пахарь знал, когда сеять, купец – когда торговать, а воин – когда меч точить. И процветала земля та. Ибо был в ней порядок, установленный свыше.
Шли века за веками в ладном порядке, да случилась в подземном царстве Нави беда великая. Взбунтовались упыри окаянные, перестали кости умерших стеречь, стали к свету явиться норовить. Возмутился покой усопших, задрожала земля над могилами.
Не мог царь Вышень такого беззакония стерпеть. Призвал он дочь свою единственную, Зорюшку-свет, да и молвит:
