Глава 1: Дом увядающей сакуры
Наоко сошла с поезда, ее ноги коснулись потертой, скрипящей деревянной платформы одинокой станции. Воздух здесь был другим: густой туман, несущий слабый запах кедра и влажной земли, окутывающий ее тишиной Миямы. Деревня спряталась между горами, окруженная туманом, который шевелился, как шелковые вуали. Это было место, не затронутое течением времени, далекий мир, отделенный от шума и сияния неонового горизонта Токио. Она чувствовала здесь тишину, своего рода тишину, которая была глубже тишины. В воздухе чувствовалась невысказанная тяжесть, напоминание о древних вещах, которые оставались невидимыми и забытыми для большинства.
Пробираясь по извилистым тропинкам Миямы, она почувствовала притяжение, магнитную силу, притягивающую ее ближе к дому ее бабушки. Он был спрятан в самом сердце деревни, почти поглощен окружающим лесом. Над ним возвышалась крона вековых цветущих вишневых деревьев, их ветви переплетались и искривлялись, словно воспоминание о сложенных в молитве руках. Даже несмотря на то, что цветы уже давно увяли, деревья выглядели грозными и завораживающими, отбрасывая замысловатое кружево теней на заросший сад внизу.
Сам дом был достойным, даже в своем упадке. Деревянные балки потемнели от времени, отполированные только стихией и временем. Его раздвижные бумажные двери потемнели от десятилетий солнечного света, а соломенная крыша местами провисла, но она все еще стояла гордо, являясь артефактом другой эпохи. Наоко остановилась на ступеньках, ведущих ко входу, ее сердце билось со странной смесью благоговения и беспокойства. Она как будто стояла на пороге святыни или алтаря.
Войдя в дом, я почувствовал, что попал в другой мир. Она открыла дверь и глубоко вдохнула. В воздухе был слабый аромат благовоний и старого кедра, смешивающийся с безошибочно узнаваемым запахом времени – пыли и тихого разложения. Было темнее, чем она помнила; углы, казалось, погрузились в тени глубже, чем должны были быть. Комнаты были окутаны приглушенным светом, проникавшим в сад и отбрасывавшим удлиненные тени на татами. Ей казалось, что дом наблюдает за ней или, возможно, слушает, ожидая, что она заговорит первой.
Наоко осторожно шла по знакомым комнатам, скользя пальцами по изящным деревянным балкам и раздвижным дверям. Она узнала все: чайный сервиз, все еще стоявший на низком столике в гостиной, старые шелковые подушки, слегка выцветшие, но прекрасно разложенные, и скромный, но элегантный алтарь, который ее бабушка тщательно хранила для их предков. Все казалось сохраненным, но в то же время наполненным призраками, как будто оно ждало ее возвращения.
