Яге уже доводилось умирать.
При Темнейшем смерть была делом привычным -умереть было проще, чем замахнуть кружку эля. Жизнь стоила дешевле, чем горсть щебня в Ротаргардских горах. Бессмертные уходили с той же легкостью, как задувают свечу.
Но ведьма всегда возвращалась.
Сердце феникса – вот что возрождало ее из небытия. При Темнейшем этих фениксов было – пруд пруди, не то, что сейчас.
Последний раз она умирала… давно. Очень давно. Настолько, что время изгладило это воспоминание. Пять тысяч лет назад? Десять? Больше?
Тело с прошлого перерождения давно состарилось, износилось. Что-то пришлось заменить – зубы, глаза. Кажется – руки… Колдунья уже и сама не помнила, какие части были родными, а какие – позаимствованы у других. И уж тем более не помнила, как выглядела на самом деле.
Яга без сожаления отнимала испорченные органы, заменяя новыми, точно как избалованная дворянская дочь выбрасывает порванное платье, требуя пошить обнову. И давно потеряла счет тем платьям…
Теперь, возродившись после смерти, причиненной этой проклятой волчицей, чародейка стояла на берегу озера и вглядывалась в свое отражение. Ярко-синие глаза – как небо перед грозой. Длинные волосы, чернее крыла ворона. Гладкая кожа, будто отлитая из фарфора, пухлые губы, из-под которых выглядывали два милых острых клыка. Ушки – заостренные, какие любил давать Темнейший своим первым созданиям. Полные, стоящие торчком груди, талия – тонкая, как молодой месяц, и широкие бедра.
Ведьма шлепнула ладонью по воде, разбивая образ, но когда рябь улеглась из отражения, смотрела все та же смазливая мордашка.
Яга медленно поднялась с колен, старушечьим жестом заложив руку за спину, как делала это последние века. И рассмеялась. Громко, звонко, будто сорока, нашедшая блестяшку.
Кости не хрустят! Спина не ноет! Как же это… восхитительно. Молодость – великий дар. Даже если цена за него – смерть. Даже если пришлось отдать за него сердце феникса. Если бы не оно, полученное от родни Друмкадаристеркина в уплату за целебный эликсир, ее старое тело сейчас лежало бы не горсткой пепла, а гниющим месивом.
Но вот эта… мерзкая, пакостная волчица! Чародейка стиснула зубы. Как она посмела? Цеплялась за свою жалкую жизнь, будто в ней был хоть какой-то смысл! Сколько ей осталось? Двадцать лет? Тридцать? Пусть даже сто – хотя столько не живут даже оборотни. Песчинка в пустыне Каротостана. Капля в Таррататском море. Это гораздо меньше, чем прожила ведьма и меньше, чем собиралась прожить еще. А потом? Все одно – смерть.
В Кагдархейме ее ждали два сердца.
