Мы ловили шмелей, чтобы натирать
ими языки зимой, спасаясь от холода.
За окнами нарастал шум. Он подобно волнам быстрой реки разбивался об окна дома Софи. Деревня обычно была тихая, и никаких событий тут годами не происходило. Софи удивленно поморщилась, отрываясь от письма для горячо любимого друга Алана, которое она старательно писала все утро. Алан был единственным человеком в деревне, которому она могла полностью довериться. За окном тем временем люди причитали, кричали, подзывали своих, пробегая мимо дома. Софи, затаив дыхание, на цыпочках скользнула к окну мимо большой картины, которую ей оставили родители вместе с домом после смерти.
Не стоит.
Оставайся дома.
Не выходи.
Это сказали поочередно совы, появившиеся словно ниоткуда на картине: черная, коричневая и белоснежная, с невероятно красивыми узорами, обрамляющими крупицы черных глаз. Птицы выкручивали головы, сидя бок о бок на размашистых ветвях сосны. Софи от неожиданности подпрыгнула. В ее доме редко звучали слова, тем более странно их было услышать от сов. Картина всегда жила своей жизнью: на ней менялись времена года, ветер закручивал ветви деревьев, из чащи то и дело показывались лесные звери, птицы всегда громко пели по утрам и совы иногда появлялись в ее сюжете, но никогда они не разговаривали с Софи.
Не стоит.
Оставайся дома.
Не выходи.
Алан зашел примерно через пару часов, когда людской гомон снаружи окончательно стих. Софи сидела за столом, опустив голову на ладони, и смотрела, как свеча плавится под жаром маленького огонька. Заговорившие с ней совы выбили ее из равновесия. После странной волны беспокойства на Софи навалилась апатия, и все, что она могла делать – это смотреть на огонек, ни о чем не думая. Совы давно покинули ветку сосны.
– Софи, привет, – поздоровался взволновано Алан, снимая ботинки. – Ты не выходила на площадь? Я не нашел тебя среди толпы.
Софи, не отрывая взгляд от свечи, покачала головой.
– Почти никто из охотников не вернулся сегодня. Двое только, – сказал он вызывающе, пытаясь заполучить внимание, – и те ранены. Лекари сказали, что жить они будут, но охотиться больше не смогут.
Софи кивнула и посмотрела на Алана. Тот принял это за приглашение и присел на кровать рядом с Софи. Полумрак комнаты давил на него, поэтому он продолжил шепотом:
– Говорят, это черные волки. Мы столько лет жили спокойно. Люди считают, что это проклятие. Что-то вроде “время пришло и возможно нам всем придет конец”.
– То самое проклятие? – переспросила Софи.
