– Екатерина Алексеевна, я посчитал, – поправляя пальцем тапок, жаловался наследный (через одного) принц по телефону любимой приемной бабушке. – Если загрузить «Союзмультфильм» одними только моими проектами, нам потребуется шестьдесят восемь лет, четыре месяца, два дня…
– Я поняла, Сережа, – аккуратно прервала поток страшных цифр. – Но даже тебе мы не можем позволить занять все мощности целиком, – поняла она меня неправильно.
– Какие там мощности? – вздохнул я. – У нас огромная страна. Почти двести пятьдесят миллионов человек – это не считая соцблока, где дети дружественных нам народов тоже хотят смотреть как можно больше мультфильмов. А еще – остальная планета, где того же самого очень хотят дети врагов. Но они же не виноваты, что они враги? – грустно спросил я. – И мы можем производить гораздо больше мультфильмов. Я еще маленький и многого не понимаю, но неужели в такой огромной стране не найдется немножко художников, пленки, краски и помещений?
– Мы с Борисом Николаевичем подумаем, – грустно вздохнула Фурцева.
– Спасибо большое, Екатерина Алексеевна! – поблагодарил я. – До свидания.
Повесив трубку, показал Вилке большой палец, и мы пошли ко мне в комнату – слушать запись КГБшного ВИА.
– Хоть щас миньоном выпускай. Они в каком там звании? – спросил я у сидящей за моим столом с чашкой кофе в руках девушки.
Родные в гостях у Судоплатовых, чаи гоняют, план про бабу Таню придумывают.
– Они гражданские, – покачала она головой. – Но из хороших семей. А еще – их растили музыкантами, и они к такой работе готовы.
– Нет причин тебе не верить, – широко улыбнулся я.
По Вилкиному лицу пробежала тень, и я огласил:
– Время смотреть «Время»! – включил телек, и мы переместились на диван. – Можно? – указал на укутанные длинной юбкой Виталинины коленки.
– Смотря что.
– Ничего из категории «для взрослых», – уточнил я.
– Можно, – разрешила она.
Прилег. Кайф!
– Мальчишка! – мелодично хихикнула Вилка, с улыбкой наклонившись надо мной.
– Вот ради этого кадра все и делалось! – заявил я, изобразив пальцами «рамку», и сел обратно.
Виталина вдруг густо залилась краской и спрятала лицо в ладонях.
– Ты чего?
– Прекратить приручение, пионер Ткачев! – промычала она в ладони.
– Не прекращу – вдруг получится, – привычно ответил довольный я. – Смотри, мой добрый друг-автолюбитель!
Вилка убрала ладони, потихоньку возвращая обычный, слегка румяный цвет лица.
На экране Щелоков в парадном мундире пожимал руку упитанному черноволосому мужику в генеральско-милицейской, столь же парадной, форме.
