– Утвержшдаю! Ч-черезс ч-час-с с-стопудово с-сдохнет.
– А тебе говорю, несколько часов должен ещё подёргаться.
– Ч-черезс ч-час-с!
– Забьёмся?
– Да ч-че с-с тя взсять-то? Голодранец-ц.
– Можно подумать у самой, кроме морды морщинистой, чё-то ещё есть!
– Ч-чё с-сказсал, пень с-старый?!
– Ты всё правильно услышала, калоша дырявая!
– Прекратите балаган! – Хмурый лик, появившийся в пламени третьего факела, авторитетно прикрикнул на спорщиков, плюющихся из своих углов сгустками пламени. – Проявите хоть каплю сочувствия к бедняге. Видите, как он отчаянно бьётся за свою жизнь?
– Брос-сь! Это ужше конвульс-сии!
– А я согласен с Клоуном! Несколько часов он ещё по-любому протянет.
– Час-с от с-силы!..
– Достали, блин!.. Короче, когда окончательно загнётся, зовите.
– Замётано.
– С-сделаем.
– Два часа!..
– Ч-час-с!..
Тени из факелов открыто переругивались в полный голос, ничуть не опасаясь быть подслушанными. Потому что тот, кого они обсуждали, ещё два дня назад полностью оглох и ослеп.
В измождённом до крайности старике, пытавшемся сейчас оторвать дрожащее от слабости нагое тело от гранита утёса, теперь уже крайне сложно было распознать франтоватого красавца Скальпеля. Несчастный давно сбился со счёта, сколько лет он уже пробыл здесь. Стариковский маразм стёр из памяти Скальпеля и образ любимой женщины, и лицо заклятого врага. Жалкий старик забыл даже имя единственного сына.
Мощь читерски прокачанного тела игрока аж восемьдесят второго уровня позволяла ему очень долго водить за нос костлявую, оставаясь самым опасным существом в лабиринтах силы. Но как это случается с каждым смертным, однажды пробил и его час. Старые кости износились до предела, стали хрупкими, как весенний лёд, и начали ломаться то здесь, то там практически от любого движения.
Спускаться на промысел в глубины бухты или отправляться порталом на зачистку подземных коридоров стало невозможно от слова совсем. Скромные запасы потерявшего мобильность игрока быстро подошли к концу. Без ежедневной подпитки живцом тело бедолаги захирело. И вот несчастный доживал теперь последние минуты своей жизни.
– Нет, я смогу! Я должен! – прошамкал беззубым ртом бывший грозный убийца и очередным отчаянным усилием дрожащими от напряжения руками оторвал от камня непослушное тело.
– Да куда ж ты так жилы-то рвёшь, сердешный! – досадливо плюнул в далёкую воду сгустком огня сторонник продления агонии смертника.
– Ну жше давай, разсвалина, не подкач-чай! – из противоположного угла зашипела довольная старушенция.
