Земляне… Ничего необычного в них не было. Обычные разумные со своими достоинствами и недостатками. В конце концов, сейчас на Лиене полно потомков тех первых переселенцев, каждый желающий может убедиться – люди как люди. Однако среди них имелась отдельная категория, которая двинула историю вперед и изменила наш мир. О нет, они не были религиозными фанатиками или наивными мечтателями. Напротив, они оказались прагматичней гномов, коварней дроу, безжалостней звездорожденных, упорней своих лиенских родственников и смелее орков.
В некотором смысле они были идеальными разумными, возможно, именно такими, какими хочет видеть нас Создатель. Проблема заключалась в том, что таких людей насчитывалось ничтожное количество. Но по причине направленности их миропонимания внутрь себя они не смогли передать его другим землянам. А может быть, и не захотели.
В некотором смысле они оказались худшими разумными, ибо нет ничего более неприятного, чем кающийся грешник. Всю жизнь земляне прожили в страхе, боясь открыть глаза и увидеть собственное ничтожество. Но новый мир заставил их это сделать. И они увидели свет, и собственный свет родился внутри них. Но свет ослепил их. И они были слепы, так же как и остальные.
Такими они и остались в нашей памяти. Противоречивые и яркие, без преувеличения перевернувшие всю нашу жизнь с ног на голову[1].
Таврополь, Столкновение
Как и предполагал Берсенев, никто на них больше не нападал и, похоже, за ними даже не вели наблюдение. Несколько раненых тварей пытались ползти по дороге в сторону джунглей. Ничего, пусть ползут, им по пути. Игорь зажал микрофон в кулаке, показал сержанту, чтобы сделал то же самое. Спросил про впечатления от действий Токарева, можно ли на него рассчитывать. На взгляд Стрельченко, вполне – в бою не паникует, стреляет хорошо, умудрился одного светящегося застрелить раньше Большого. За первый бой однозначно зачет, можно брать в команду.
– «Расп», мы на подходе, – прошептал в наушнике Большаков. Большой – он такой, мужик обстоятельный, инструкции и правила ради простой бравады или простого «забыл» никогда не нарушает. Но сейчас Берсенева предупреждать не имело смысла, с какого-то момента он стал напоминать себе паука в центре гигантской паутины, малейшее колебание ее нитей – и хозяин тут же узнает о происходящем. Нет, с пауком, возможно, не лучшее сравнение, скорее, реальность напоминала сверхчувствительный микрофон, улавливающий самые слабые колебания воздуха. Берсенев тоже что-то улавливал, только непонятно, что именно. Живые существа отслеживались на раз, когда надо было выручать Стрельченко, именно новые способности четко вывели его в тыл приготовившимся к атаке тварям. Алтарь, без вопросов, словно прожектор в ночи, и что делается рядом с ним, почувствовать невозможно.
