– Я устал, брат, – сказал невысокий худощавый мужчина, развязывая веревку. Края сутаны разошлись, демонстрируя тонкую белую рубаху и бледное тело, – скоро уже полночь, а мы с шести утра не можем выбить ее признание. Может, нет на ней той вины, о которой сообщили наши денунцианты?
Стоявший у узкого темного окна человек обернулся. Его глаза смотрели пристально, словно забираясь внутрь собеседника и пытаясь докопаться до самого сокровенного, однако чувствовалось, что он тоже устал, хотя и не собирается в этом признаваться. Движения его были медлительны, а веки слегка припухли и покраснели.
– Брат, что за странные речи слышу я из твоих уст? Неужели ты забыл слова Отца нашего: «Выступи на сие дело и сражайся ради Господа нашего с чумной заразой ереси, пока не истребишь ее до последнего»?
– Все я помню, – вздохнул худощавый. Отхлебнул вина из большой деревянной кружки и сунул в рот кусок хлеба, – неужели этому не будет конца?
– Конца?.. – инквизитор, присланный Апостольским Советом, грузно опустился на лавку, – в то время, как Господь скрыт от нас завесой божественной тайны, Сатана – эта Божья обезьяна, с успехом приобретает все новых сторонников. О каком конце ты говоришь, брат? В Библии сказано: «Они оставили Господа Бога своего, Который вывел отцов их из земли Египетской, и приняли других богов, и служили им – за это навел на них Господь бедствия». Так вот, брат епископ, «бедствия» – это мы. Только мы стоим на страже Божьего слова и дела. О каком конце ты говоришь? Если б не твой сан и не моя уверенность в твоей преданности Господу нашему, клянусь, я мог бы тебя самого заподозрить в ереси, – инквизитор усмехнулся.
Епископ подумал, что если и дальше продолжать начатый разговор, то уверенность инквизитора может поколебаться, а сан, вообще, в этом случае не будет ничего значить. Зная достаточно подобных примеров, епископ представил себя стоящим в железной клетке, в ожидании, когда вчерашние «братья» определят ему вид пытки. Картинка получилась очень правдоподобной. За год участия в Святом суде он уже мог представить на этом месте, кого угодно, даже самого Папу Римского, поэтому снова затянул веревку и вопросительно посмотрел на инквизитора.
– Идем, брат, – сказал инквизитор, – мужайся. Сатана силен и коварен, но не дано ему сравниться силой с Господом нашим. Как говорится в Евангелии, «я видел Сатану, спадавшего с неба, как молния…»
Они прошли по коридору, освещенному двумя коптящими факелами и отворив небольшую дверь, оказались в тесном, но гораздо более светлом помещении. Здесь из стен торчало целых четыре факела. Их багровый отблеск весьма соответствовал обстановке.
