1.Путь домой Агелай
Агелай привык подниматься ни свет, ни заря, а здесь и вовсе – непривычно на мягких подушках – он и глаз толком сомкнуть не смог – все ворочался с боку на бок, то и дело подхватывая ускользающее одеяло – вскакивал несчетное число раз, пока совсем не оставил попыток уснуть. Постель слишком мягкая, вокруг – слишком тихо, в комнате духота – все не так, и ничего с этим поделать нельзя, как ни старайся.
А потому на следующее утро Агелай засобирался домой. Впрочем, засобирался – громко сказано. Что ему особенно собирать? Нацепил свой старенький хитон – сверху, правда, дареный плащ накинул – пригодится. И больше ничего – как пришел налегке, так и уйдет. Парис как почувствовал – спозаранку к нему заглянул –
– Ты куда, отец? – спрашивает.
– Домой. Не могу я – извелся весь. Только и думаю – как там без меня? Может, не справляются. Со стадом-то, сам знаешь, канители сколько…
– Забудь про это, отец. Что ты цепляешься за прошлое? Ты представь, какая жизнь у нас начнется – вдохновенно рассуждал Парис – Мы и мечтать с тобой не могли…
Агелай молчал – только переминался с ноги на ногу, да отводил взгляд – кому прошлое, а кому…
– Останься, отец. – уговаривал его Парис.
– Что мне тут делать? Город для меня чужой. Я не привык – шум, толчея… Дома лучше.
– Наш дом теперь здесь – подхватил Парис. – Отец сказал – ты будешь жить на всем готовом. Оставайся.
– У тебя добрый отец, Парис – отвечал Агелай – Но мне пора возвращаться.
Агелай не стал тратить много слов – это не расскажешь и не передашь, пока сам не поймешь, а поймешь только пройдя долгий путь – почему тяжкий труд там, на Иде, милее жизни безо всяких забот при дворе Приама. Парис слишком молод и полон амбиций – к тому же голова у него закружилась от внезапного счастья – как ему объяснишь, что снедает тоска, не давая заснуть, как тянет домой старого пастуха, да так, что перед глазами то и дело встают родные леса – потому как лучшего места, чем склоны Иды ничего на свете нет и быть не может.
Как объяснишь, что душою Агелай давно уже там, где шумит темный лес, а вниз по склону бежит ручей, пропадая в траве, где заливается в ночной тиши соловей и будит все живое звук рожка на рассвете.
Там – простор, чистый воздух – каменистая тропинка спешит между скал, петляет от перегона к перегону, и конца тому пути нет. Так от пастбища к пастбищу, подобно горной тропинке, тянется вся жизнь Агелая – сколько он себя помнит. И вне того мира нет ему жизни – не представляет себя в огромном городе Агелай. Все здесь ему чужое и не привыкнет он никогда – как ни старайся.
