1
Комната дознания выглядела стандартно. В каждом районе мегаполиса таких было по одной-две штуки. Яркий дневной свет из прямоугольного светильника на стене в форме небольшого окна, такого же размера стол с информационной медиапанелью внутри, два стула с двух сторон и единственная дверь, через которую можно было сначала зайти, а потом выйти в общий коридор. Скрытые микрофоны и пара незаметных камер вели запись. Брана, – Высоко Интеллектуальный Помощник, находящийся под юрисдикцией Конституционного Следственного Комитета, – наблюдала за происходящим и анализировала дознаваемого, а затем при необходимости выдавала сгенерированную информацию, если этого требовал дознаватель.
Факт нарушения федерального закона о запрете несанкционированного прерывания беременности сомнений не вызывал. Преступник сидел за столом и безразлично глядел перед собой, не испытывая ни малейших угрызений совести. Он не пытался оправдываться, плести нелепые историй о шантаже или обмане со стороны третьих лиц. Всё выглядело достаточно прозрачно. Но вот мотив, которому следовал преступник, никак не вырисовывался.
Что подтолкнуло этого безумца на нарушение закона?
Ещё раз пробежав глазами по строчкам личных данных мужчины, сидящего перед ним, Маркус Гуссен поднял взгляд и спросил:
– Почему же вы не хотите рассказать о причине, из-за которой пошли на такое тяжкое преступление? Должен же быть какой-то мотив?
– Я ещё раз повторяю: это моё личное дело. Вам всё равно не понять того, что я пережил.
Парис Поляков отвечал уверенно, с лёгкой злостью в голосе.
– Что же вы пережили? – Маркус удивлённо приподнял бровь, небрежно откидываясь на спинку алюминиевого стула и поправляя полы серого пиджака. Дознаватель снова перевёл взгляд на информационную панель прозрачного стола. – От вас год назад ушла жена. Это вы хотите назвать жизненным потрясением? Так что ли?
– Вы ничего не знаете…
– А вы прервали беременность у молодой женщины и чуть не убили её, серьёзно искалечив. Вот что я знаю точно, – жёстко перебил Маркус.
– Это не я, – тут же ответил Поляков.
– Пытаетесь изобразить психа? – предположил дознаватель. – Не выйдет.
Дознаваемый усмехнулся.
– С чего вы взяли, что я буду играть роль психически больного? Не хотите мне верить – это ваше личное дело.
– Это не моё личное дело, – парировал Маркус. – Я – дознаватель Конституционного Следственного Комитета. И то, что вы совершили, выходит за рамки обычного уголовного дела.
– Вам виднее, – фыркнул Поляков, явно не желая сдавать позиций.
Маркус медленно выдохнул, снова поправил полы пиджака, поставил локти на столешницу и, кивнув на информацию о Полякове, продолжил с профессиональным спокойствием.
