Воздух в этом месте пахнет слишком стерильно, словно здесь не просто нет микробов, но и самих запахов жизни: пыли, кофе, человеческих тел. Алекс сидит на холодном кожаном диване, вцепившись пальцами в единственный неровный предмет в этом идеально белом пространстве – смятую листовку.
Бумага была шершавой, с острыми сгибами, впивающимися в ладонь. Он разгладил ее на колене, и взгляд наткнулся на расплывшуюся от дождя надпись: «Проект NIRVANA. Забудь о боли. Вспомни, что такое жить».
И он вспомнил. Правда, не обещанное счастье, а вчерашний вечер, который привел его сюда. Дверной косяк, в который он упирался лбом, слушая, как его девушка Кейт, ставшая бывшей тем утром, упаковывает свои многочисленные вещи в розовый чемодан: косметика, одежда, коллекция звонких каблучков. Не было ни криков, ни выяснений отношений. Только тихий, мертвый голос, прозвучавший уже в дверях:
– Алекс, прости меня. Твоя депрессия когда-то казалась мне чем-то глубоким. А твоя тоска – искусством. Но… я не могу больше жить внутри этой чёрно-белой картины. Я вот-вот задохнусь. Пожалуйста, не уходи в себя… возможно, это твой последний шанс.
Она не хлопнула дверью. Закрыла ее бережно, словно в комнате кто-то умер. Лучше бы хлопнула, закатила скандал, как бывало раньше.
Алекс швырнул тогда листовку в мусорное ведро. А сегодня утром, встав с пола возле порога, где и провел ночь, он не без отвращения к самому себе, выковырял ее из-под мокрого кофейного грунта.
***
Его взгляд снова скользнул по безупречной белизне стен и уперся в панорамное окно. Там, внизу, лежал его город. Серый, как всегда. Подоконник был испачкан следами птиц и высохшей грязью. Бездомный у подъезда напротив стряхивал с себя окурки, словно шелуху. Алекс почувствовал на языке привкус утреннего чая из автомата – отдавало горелым пластиком.
Он мысленно окинул свою жизнь, как бракованный товар на пункте возврата. Пустой холодильник. Мольберт с незаконченным эскизом, теперь казавшийся уродливым и чужим. Собственное отражение в витрине вчера – сальные волосы, щетина, пустой взгляд. Он не знал этого человека.
«Раньше эта боль горела,» – промелькнула у него мысль. «Она согревала и давала свет, даже вдохновение. Теперь это просто холодный пепел, засыпающий всё на своём пути.»
Он снова посмотрел на листовку. В текущей ситуации, это был не спасательный круг, а скорее белое полотнище капитуляции.
Дверь напротив бесшумно открылась. Алекс с силой сжал бумагу в кулаке, ощущая, как края ее впиваются в бледную кожу ладони. Еще раз глубоко вздохнул стерильный воздух и шагнул в светлый, безжалостный кабинет, навстречу своему химическому спасению.
