Воздух в маленьком шале на склоне австрийских Альп пах озоном после грозы, антисептиком и горечью остывшего кофе. Для Майи Ортон последние три недели этот запах стал синонимом клетки. Красивой, с панорамными окнами, выходящими на изумрудные долины, но все же клетки. Она сидела, поджав под себя ноги, в глубоком кресле и смотрела, как Том Хенли в очередной раз меняет повязку на ее плече. Его движения были точными и отработанными, как у хирурга, но при этом удивительно мягкими. Ни одного лишнего прикосновения, ни одного резкого жеста.
Пуля, выпущенная одним из людей Роуэна на той забытой Богом взлетно-посадочной полосе в Амазонии, прошла навылет. «Повезло», – сказал тогда Раф своим ровным, лишенным эмоций голосом. Майя не чувствовала, что ей повезло. Она чувствовала жгучую боль, унижение от собственной беспомощности и холодную, липкую ярость, которая до сих пор не отпускала ее. Ярость на Александра Роуэна, чье лицо, искаженное ненавистью, стояло у нее перед глазами, когда она закрывала глаза. Ярость на отца, который втянул ее в эту войну, не оставив ни инструкций, ни выбора. И больше всего – ярость на саму себя, за то, что позволила им подобраться так близко.
– Дыши, – тихо сказал Том, закрепляя пластырь. Его голос, как всегда, был якорем в шторме ее мыслей. – Еще пара дней, и сможешь делать зарядку. Легкую.
– Я хочу делать не зарядку, – процедила Майя сквозь зубы. – Я хочу работать. Сколько еще мы будем здесь прятаться? Роуэн не будет ждать, пока у меня заживет царапина.
– Это не царапина, Майя, – вмешалась Камилла Роше, не отрываясь от ноутбука за кухонным столом. Она выглядела здесь, в окружении походного снаряжения и карт, так же органично, как в пыльном архиве. Амазония изменила ее, смыв налет академической отстраненности и оставив стальную выдержку. – И мы не прячемся. Мы перегруппировываемся. Это две большие разницы.
– Раф с тобой согласен, – добавил Том, убирая аптечку. Он поймал взгляд Майи, и в его серых глазах на мгновение промелькнуло что-то, выходящее за рамки профессиональной заботы. Беспокойство. То самое, которое она видела в Патагонии, когда он вытаскивал ее из ледяной расщелины. Он научился его скрывать, но она научилась его видеть. – Он говорит, что после той стычки Роуэн перевернет все камни. Любая активность с наших счетов, любой звонок по незащищенной линии – и его гончие будут у нас на пороге. Сейчас наше лучшее оружие – тишина.
Майя вздохнула, признавая их правоту. Раф Моралес, бывший оперативник Интерпола, превратил их временное убежище в маленький форт. Никаких телефонов, интернет через дюжину прокси-серверов, продукты закупаются за наличные в разных городках. Он мыслил как охотник, потому что сам когда-то им был. И сейчас он учил их думать как добыча.
