Приключения в Заполярье
Часть первая
1
Я, Юрий Белоконь, находясь в здравом уме и трезвой памяти, полностью отдаю отчёт нижесказанному и готов расписаться собственной кровью под каждым словом. Хотите – верьте, хотите – нет.
Я тогда жил в заполярной Воркуте и заканчивал Горный техникум. На носу была сдача диплома, и бессонница стала моей лучшей подругой. Но как-то раз, сидя за чертежами, я не выдержал и клюнул носом. Мне приснился очень странный сон. Кошмар получился нелогическим и бессвязным: какие-то темные лица с горящими глазами, паяльные лампы, извергающие огонь и летающая бутылка шампанского. Кто-то невидимый постоянно кричал: «Рубежник, спаси деда Мороза!» Последние слова «Дед Мороз в опасности!» я произнес уже вслух и сразу проснулся.
Холодный пот тоненькой струйкой пробежал где-то в районе спины. Я, семнадцатилетний юноша, с трудом разлепил тяжелые веки и уставился в давно немытый потолок старенькой хрущевки. На письменном столе среди разбросанных чертежей и учебников по горным предметам хорошо выделялась банка кофе, полная окурков.
«Гадский диплом, – я поковырялся в пепельнице и, выбрав „бычок“ пожирней, подошел к окну. – Опять отрубился в неподходящий момент. А сроки поджимают». Я прикурил и посмотрел на заснеженный, но черный от угольной пыли, воркутинский двор:
«Конец мая. Весна. Тяжеляк! А где-то сейчас цветут сады, груша, вишня, сирень благоухает… Эх. Где-то уже загорают и не снимают солнцезащитных очков, валяясь нагишом на горячем песочке, – на душе было муторно и тоскливо. Я посмотрел на градусник за окном. – Минус шесть. Мда. Еще этот сон дурацкий. Полный бред. Новый год давно прошел. Какие, к чёрту, Снегурочки? Диплом меня доконает. К сдаче совсем неврастеником стану. Еще этот консультант, инженеришка, еврейская морда, так и хочет на лапу получить. Уже один глаз сломал, подмигивая в намеках. Спецом резину тянет. Интересно, как он сюда попал – в Воркуту? Какими ветрами, как говорится? Судя по возрасту, давно на пенсии. Небось грешки имеет. А из НИИ пушкой не вышибешь. Конечно, местечко тепленькое, можно сказать, с подогревом, насиженное».
Я прошел на кухню и включил чайник. Пока агрегат с носом делал свое дело, невольно уставился в окно. А больше смотреть было некуда. Опять в глаза бросились горы нерастаявшего грязного снега, сгоревшая мусорка и ржавая без колес «копейка»:
– Эх, Воркута, Воркута. И что ты, Юрий Белоконь, потерял в этом убогом, обделанном леммингами, краю? – спрашивал я себя, ковыряясь мизинцем на шее, скатывая в шарик недельную грязь.
