«Тысяча миров, – размышляла Бобби, глядя, как закрываются двери “трубы”. – Нет, не просто миров – систем. Солнца. Газовые гиганты, пояса астероидов… Все, к чему стремилось человечество, только в тысячекратном размере».
Экран над сиденьями напротив переключился на новости, но динамик не работал, голоса диктора было не разобрать. Впрочем, хватало и картинок, которые всплывали рядом с его лицом. Новые данные с зондов, прошедших за врата. Там были изображения незнакомых звезд, окружности, обозначающие орбиты новых планет. Пустых. Те, кто в глубине времен создал протомолекулу и запустил ее к Земле, не откликались на вызов. Строитель врат открыл путь, но никаких могучих богов там не обнаружилось.
«Потрясающе, – думала Бобби, – как быстро человечество переходит от мысли “Какой невообразимый разум создал эти душераздирающие чудеса?” к “Ну, раз уж здесь никого нет, нельзя ли мне поживиться их барахлишком?”».
– Простите, – произнес хрипловатый мужской голос, – не найдется ли у вас мелочи для ветерана?
Она отвела взгляд от экрана. Тощий человек с серым лицом. Телосложение выдавало, что детство он провел при низкой гравитации: у него было длинное туловище и большая голова.
Облизнув губы, мужчина подался вперед.
– Так вы ветеран? – спросила Бобби. – Где служили?
– На Ганимеде, – ответил попрошайка и отвел взгляд, стараясь держаться с достоинством. – Был там, когда все пошло кувырком. А как вернулся сюда, власти меня вышвырнули. Хочу накопить на билет до Цереры, у меня там семья.
В груди у Бобби заклокотала ярость, но голос и лицо остались спокойными – хотя это и стоило ей немалого труда.
– Вы обращались в Союз ветеранов? Они могли бы помочь.
– Мне же нужно что-то есть! – Голос человека стал неприятным. Бобби оглядела вагон. В это время в «трубе» народу немного. Вакуумные трубы соединяли все окраины залива Авроры. Великий марсианский проект терраформирования начался еще до рождения Бобби и продолжится после ее смерти. Сейчас в вагоне было пусто. Она прикинула, как выглядит в глазах нищего. Крупная женщина, высокая и коренастая – но когда сидит, да еще в своем мешковатом свитере, этого не заметно. Нищий мог принять ее мышцы за жир. Если так, то он ошибся.
– В какой части служили? – спросила она.
Человек моргнул. Женщине полагалось бы его опасаться, и спокойствие Бобби его насторожило.
