Валентин резко открыл глаза, и наклонявшаяся к нему рыжая девчонка тотчас отскочила, словно распрямившаяся пружина, и юркнула за стоявшее неподалеку кресло-качалку, спрятавшись за его высокой спинкой и всполошенно моргая сквозь щели между узкими рейками, но тут же выпрямилась, высунув голову над краем спинки и таращась зелеными, как бутылочное стекло, глазами.
- Ты чего собиралась делать? – настороженно спросил он, приподнимая голову с подушки.
- Хотела посмотреть на шрамы, - Дарья бесцеремонно указала на его голую грудь, с которой сползло грубое стеганое одеяло. – С кем ты дрался?
- Снарядом прилетело, - буркнул Валентин, садясь на кровати.
- Так ты воевал? – удивилась рыжая и, оббежав кресло, плюхнулась в него. – Где это? Ты, вроде, не старый.
- Не твое дело. Что тебе тут надо?
- Мне любопытно, - пояснила она. – Твой папа, конечно, интересней, но он на меня шикнул, едва я нос в комнату сунула, хотя вроде спал. А вот ты не слышал, как я вошла. Ты слишком крепко спишь. Все баламуты очень крепко спят. Вот дядю Севу вообще разбудить невозможно, даже если с кровати скинуть. Поэтому его никогда не ставят в ночной дозор. Он – наш кузнец. А ты что умеешь делать?
- Вопросы задавать, - Валентин посмотрел на птичью гончую раздраженно. – И ловить хищников.
- Бесполезные какие-то умения, - заявила Дарья, принявшись усиленно раскачиваться в отчаянно заскрипевшем кресле. – А зачем тебе ловить хищников – из-за шкур? За долиной есть волки, и медведи, и лисы, но у них сейчас плохая шкура.
- Вообще-то я имел в виду людей.
- Хм, ну, у нас тут хищников нет.
- Как это нет? – удивился Валентин. – Я же видел.
- Не знаю, чего ты там видел. У нас есть гончаки, баламуты, рубаки, болезники, мизгири, тараторки, страдальщики, пиявки, прорвы, светлячки. Хищников нет.
- Любопытно, - Валентин сел на кровати, застенчиво прикрываясь одеялом и огляделся. После того, как население долины, все же, выбрав способом привечания гостей стол, а не узилище, за которым Валентин проглотил всю еду, почти не жуя и не различая вкуса, ибо был дико голодным, его и Сергея, не задавая вопросов и не отвечая на их собственные, отвели в один из скальных домиков нижнего яруса, состоявшего из двух крошечных комнат, каждая из которых была рассчитана только на одного человека, и Валентин, особо не изучая обстановку, тут же повалился спать. Сейчас же, имея возможность осмотреться, он ощутил легкое недоумение. Вся мебель в комнате выглядела очень грубой и явно была самодельной, но кресло темного дерева, в котором сейчас весело каталась рыжая гончая, казалось, по сравнению с ней, практически произведением искусства – дорогим и довольно древним. Все стены были закрыты толстыми коврами, на полу тоже лежал ковер, и абсолютное несочетание их цветов и узоров наводили на мысль, что ковры не подбирали специально, а просто сунули сюда то, что было. Единственное окно действительно выглядело вполне современно, но за ним уже теснились сумерки, и комнату освещала неяркая электрическая лампа на стене, на которую Валентин посмотрел с искренним любопытством.
