Несмотря на то, что начало мая в Волжанске выдалось даже более теплым, чем обычно, тротуары еще не просохли после вчерашней всесметающей грозы, и человек, неторопливо шествовавший по одной из центральных улиц, старательно обходил бесчисленные лужи, держась подальше от дороги, где луж тоже было предостаточно, и из-под колес проносящихся машин щедро летели грязные брызги. Прохожих на улице сейчас было немного – время обеденной толчеи уже прошло, и в городе наступило относительное рабочее затишье. Идущий рассеянно смотрел сквозь них, казалось, совершенно ничем не интересуясь, но эта рассеянность была обманчивой – его светло-синие глаза за стеклами изящных очков с привычной сноровкой подмечали малейшие детали всего, что происходило вокруг, и когда неподалеку хрупкая девица начала кое-как затаскивать в подошедший троллейбус массивную коляску, вдвое больше ее самой, человек мгновенно изменил маршрут и, подойдя, легко поднял коляску на площадку, небрежно кивнул в ответ на благодарность и все так же рассеянно пошел дальше, с удовольствием чуть щурясь от теплого весеннего ветра, ерошившего его короткие светлые волосы. Некоторые прохожие здоровались с ним – кто приветливо, притормаживая, чтобы пожать руку, кто походя, а кто и заискивающе – последние приветствия вызывали у идущего легкую ироническую улыбку. Знакомых в городе у него было много – причем как хороших, так и не очень, большинство считали его человеком сдержанным и в какой-то степени даже безобидным, и только близко знавших его людей нельзя было обмануть ни рассеянной мечтательностью в глазах, ни иллюзией безобидности и даже некоей беззащитности, которую придавали его лицу аккуратные золотистые очки. Светловолосый человек был очень даже опасен, но сам он не раз с досадой думал о том, что был бы куда опасней, если бы зрение у него было получше. Он не любил очки, но линзы носить не мог, и это его очень сильно раздражало. Специфика его основной работы не подразумевала такой аксессуар, как очки, и за все время своей деятельности он растерял и разбил бесчисленное множество очков.
Человек задержался у табачного киоска, купив сигареты и перекинувшись парой слов с продавщицей, после чего пошел дальше по улице, пока не остановился возле белоснежной кондитерской «Мамзель Вкусняшка», где уже открыли летнюю веранду с ажурной деревянной мебелью и возвращенными с зимовки пышными трахикарпусами и вашингтониями, расставленными по периметру веранды в больших кадках. Рассеянность на лице человека сменилась благодушием, он вошел в кондитерскую и, сделав заказ, устроился на веранде за одним из крайних столиков. Посетителей было немного, ближайшие столики пустовали, и, рассеянно оглядевшись, человек снял очки, тщательно протер их и вернул на место, достал телефон, потом посмотрел на часы и негромко произнес:
