Опутанная паутиной лампочка, несколько раз моргнув, наконец, погасла совсем, погрузив бункер в кромешную тьму.
– Чертов генератор, – выругался Рик, неохотно вставая с постели, пытаясь на ощупь нашарить фонарик. Уже прошло больше года, как он вынужден скрываться в этом бункере. Запах проржавевшего метала, и сгоревшего топлива, казалось, пропитал все вокруг. Но с этим можно было мириться, Рик даже научился не обращать на это внимания. Страшнее всего было одиночество, оно словно спрут, опутывало его своими склизкими щупальцами, вызывая в душе смертельную тоску,
– Господи, простонал Рик, сколько уже месяцев я не слышал ни единого живого голоса. Пробормотал он, стискивая зубы в включая тяжелый ручной фонарь. Его, яркий луч тут же разорвал, кромешную тьму освещая проржавевшие стены древнего бункера. Переступая через пустые консервные банки, груды пустых упаковок от полуфабрикатов, беспорядочно разбросанные по всему полу, Рик, нехотя поплелся в генераторную, аккуратно придерживаясь рукой за стальные балки. Отварив тяжелую металлическую дверь, он уныло огляделся по сторонам, все пространство небольшой комнаты было заставлено топливными канистрами, часть из которых была уже пуста, одна в запасе еще оставалось достаточно, что бы протянуть тут еще по меньшей мере год. Вот только не было уверенности, а нужен ли ему, еще один год одиночества. Печально вздохнув, Рик, не без труда перелил дизельное топливо в одну из пустых канистр, а затем в бак генератора. Покончив с этим, он принялся энергично дергать шнур магнето. После нескольких безуспешных попыток, старый генератор, несколько раз чихнув, наконец-то завелся. Все пространство бункера наполнилось тихим, ровным гулом, а массивные стены привычно завибрировали. Облегченно вздохнув, мужчина вышел из комнаты, и с лязгом захлопнул за собой дверь. Лампочки в коридорах вновь засветились тусклым, периодически мигающим светом. Вернувшись на пульт центрального управления, Рик, заметил мигающий сигнал питания на устаревшей радиостанции.
«Значит, станция вновь работает», – как то отстранено подумал он. Однако ни какого облегчение он не испытал. Если в первые дни, он, еще ловил сквозь сильные помехи, радиопередачи других выживших, то последние пять или шесть месяцев, рация не выдавала ни чего, кроме статического шума. Все же мужчина, упорно, день за днем, садился перед радиоприемником и вызывал. Вызывал на всех частотах, вызывал, любого, кто только мог его услышать. Когда-то, в первые дни, он был полон оптимизма и надежд. Он верил, что рано или поздно на какой ни будь из частот, он сможет обнаружить себе подобных. Найдет очаги цивилизации. Но шли дни, проходили месяцы, и вера сменялась опустошением, а надежда угасала, словно догорающие угли в пламени умирающего костра. Все больше он убеждался в том, что на всей земле, во всем этом некогда прекрасном мире, он остался совершенно один. И осознание этого разрывала его душу, ввергало ее в пучину отчаянья и апатии. Периодически ему казалось, что еще не много и он просто сойдет с ума. Поэтому он часами на пролет, крутил и крутил настройку станции, ища среди радиоволн мертвого эфира хоть один живой голос.
