Больше продолжать путь вдвоем было бессмысленно. У него подкосились ноги. Попросту отказались нести бренное тело невесть, куда. Напасть, обрёкшая на погибель тысячи славных воинов, добралась и до их предводителя. И не сказать, что с запозданием.
Всю дорогу он неуклонно шёл по направлению к морю. Как будто знал, где надлежит совершить последний, обломанный шаг. Рухнул под наклоном в мокрый песок. Перепачкался весь и принялся валяться, изнемогая. Стонал от боли. Не престало королю гибнуть вот так. Хотя именно смерть уравнивает и владыку, и слугу.
Ибо Смерть есть Смерть.
Сложно сказать, когда зараза пришла по душу Теаполитанского Льва. Может, чума сегодня так легко легла на здоровье, заметно подкосившееся в затяжном походе. А может, уже давно зрела внутри, отравляя молодую плоть. Кто знает, по следствию много не нагадаешь о причинах. Подле венценосца в последний час не оказалось толковых врачей. Лишь верный пёс, дожидавшийся момента, когда хозяин умрёт.
Телохранитель не мог поделать совершенно ничего. Просто склонился над королем, сам будучи мрачнее тучи. Ждал в бездействии. Надеялся, что хотя бы своим присутствием немного умалил боль, охватившую короля. Если бы. Владыка уже сдался болезни. Она просто… не спешила его забирать.
Лица на Льве Теаполя не было. Глаза стали блеклыми, опустев совсем. Его лимфоузлы вздулись, а здоровая оливковая кожа приобрела тошнотворно-зеленый цвет. Он умирал. Он уходил вслед за войском, которое пало, пожрав само себя. Славной битвы с ларданскими шавками так и не удалось дождаться ни ему, ни им.
Отныне былая война значения не имела. Её проиграли обе стороны. Седьмая Луна отняла у соседей всякие амбиции потеснить друг друга на юге Илантии. Впредь эти плодородные, сытые земли принадлежат мертвецам. Мертвецам, голодным до мяса еще живых. Но уж точно не Льву Теаполя.
Гордый наследник династии Ромеро почти не говорил. Только хрипел и скулил, будто дворняга с поломанными костями, покусанными боками. Ему оставалось недолго. Вряд ли он полноценно осознавал, что самый преданный слуга до сих пор с ним.
Болезнь, чем бы ни являлась в действительности, мерно высасывала из него жизненные силы. Когда с королем Оттоне будет покончено, что от него останется? Всего лишь труп, высушенный чумой? Очередная мечущаяся душа, запертая в теле существа, не живого, но и не мертвого? Шишковидная, сплошная друза чёрного нектара, проросшего из мяса и костей? Время рассудит, но…
… король не хотел этого знать. Не хотел знать и его телохранитель.
– Это конец, – шептал Оттоне. Говорил он сам с собой, не обращаясь к сторожевому псу. Но тот слушал с предельным вниманием. – Проиграли. Мы проиграли.
