I
По мощенной разноцветными булыжниками улице, спускавшейся к морю, торопливо шёл пожилой человек. Вся его фигура была какой-то несуразной: чрезвычайно широкие брюки и довольно объемная талия никак не сочетались с узкими плечами и маленькой головой, которую венчала тёмная шляпа-котелок. Издалека фигура этого господина казалась совершенно треугольной, что усугублялось плащом, полы которого раздувались от быстрой ходьбы.
– И как ему не жарко? – спросил инспектор Моррисон. Впрочем, это было не более чем мыслью вслух. Погода и в самом деле не предполагала столь тёплого одеяния: старший констебль Барнсли, стоявший рядом с инспектором на просторном балконе полицейского управления, даже обмахивался большим почтовым конвертом, хотя солнце начинало садиться, и зной был уже не таким, как днем.
– Осмелюсь заметить, возраст. У меня матушке за семьдесят, так она и летом зябнет.
Инспектор молча кивнул, и констебль продолжил:
– Так вот, я и подумал, что некуда ему больше этот велосипед спрятать, как в сарайчик к тётке – она еле ходит, сама туда никогда не заглядывает, а ключ у него есть. Подхожу: и точно, на земле перед сарайчиком следы колёс! Я прямиком к нему. «Что же ты, – говорю, – под суд захотел? На своей же улице воровать – это вообще дело последнее!» Он сначала сделал вид, что не понимает, а как я попросил ключ взять да сарайчик тот открыть, чуть не разревелся. Девятнадцать лет, а стыдоба такая! Говорит, зависть взяла – он давно точно такой же велосипед хотел, да больно дорого.
– Понятно. – Моррисон провел рукой по коротким усам. – Протокол составили?
Констебль виновато склонил голову:
– Так это, сэр… Я подумал, что хватит беседы. Велосипед он уже вернул, хозяин не в претензиях. Поругался, но простил. А протокол писать по всем правилам – значит, судить парня будут. Я поступил неправильно, сэр?
– Да нет, всё верно. Но за парнем пусть приглядывают.
– Слушаюсь.
Пока шла беседа, нескладный господин дошёл до угла, где выгружали бочки с рыбой, и что-то спросил у рабочих. Те указали в сторону полицейского управления.
– А джентльмен-то к нам. Джим, встретьте, узнайте, что у него за дело.
Констебль еле заметно улыбнулся, как делал всегда, когда начальник называл его просто по имени, и пошёл на первый этаж. А спустя пару минут ввел в кабинет Моррисона господина в расстёгнутом плаще, крепко державшего свою тёмную шляпу двумя руками.
– Мистер Томас Олви. Говорит, по делу о ночном взломе, – отрапортовал констебль.
Моррисон указал гостю на стул и всем своим видом показал готовность внимательно его выслушать. Однако тот еще долго протирал платком шею, оглядывал кабинет, где кроме письменного стола, нескольких стульев и шкафов с бумагами ничего примечательного и не было, или начинал теребить край свежей газеты, торчавшей из кармана плаща. В конце концов инспектор не выдержал:
