Чтобы найти верную дорогу, сначала надо заблудиться.
Бернард Вербер. «Книга путешествия»
Чернота за большим овальным иллюминатором успокаивала и навевала дремоту. Трассы Альянса, спокойные и безопасные, были неимоверно скучны. Мне больше нравилось летать в диком пространстве, где есть возможность встретить всё, что угодно: от шального астероида до Туаронских пиратов – самых больших отморозков на пять галактик Альянса. Но сейчас я летела на корабле посольской миссии, а послам мотаться в диком космосе не полагалось по статусу.
Тоска-а-а… Я зевнула и закрыла глаза, решив подремать, чтобы хоть как-то скрасить себе дорогу. Над головой остановился робот-стюард. Не знаю как, но я всегда слышу приближение этих совершенно беззвучных созданий.
– Ничего не надо, – буркнула я, не открывая глаз.
Робот исчез, а я погрузилась в мягкую измененную реальность неглубокого сна. Все же причудливые бывают видения в таком вот коротком сне, больше похожем на нырок в воду без полного погружения, когда звуки окружающего мира переплетаются с видениями, созданными подсознанием.
– Тем, кто лишен совести, всегда хорошо спится…
Голос был знаком, и разум тут же соткал образ парня с каштановыми волосами. Тут же перед внутренним взором возникло видение зеленого луга на далекой матушке Земле, красные стены космической академии за ним, и обоняние заполнил аромат летних трав и цветов. Кожа на виске почти ощутимо нагрелась от солнечных лучей и дыхания парня, склонившегося ко мне.
– Ильса…
Я смотрю в глаза парня. Он не совсем человек, полукровка, поэтому окантовка карих глаз отдает насыщенным бордовым цветом. Когда он злится, бордовый полностью заливает радужку, не оставляя от карего цвета даже крапинки. И когда возбужден тоже. Но сейчас он не злится и не сгорает от желания. Лицо его умиротворено и спокойно, как и сам луг, как ласковое солнце над нашими головами.
Мои пальцы чуть сжимают широкое плечо парня, затянутое в светло-зеленый комбинезон курсанта космической академии, исследуют упругие мышцы, скрытые мягкой тканью. Мне нравится изучать его тело пальцами, нравится смотреть в необычные глаза, они завораживают игрой цвета радужки. Нравится, когда его дыхание касается моего виска, нравится, когда губы скользят по щеке, чтобы через мгновение спуститься на шею…
– Егор…
Так звали того парня. Егор…
– И всё такая же красивая… стерва.
Морок луга развеялся, и я, открыв глаза, изумленно огляделась. Но никого рядом со мной не было. Странно. На том лугу Егор называл меня, как угодно, только не стервой.
– Стюард.
