Я, конечно, допускаю путешествие во времени, раз уж мы находимся здесь…
Пол Андерсон. «Патруль времени»
Первое, что я услышал проснувшись, был плеск ручья. Вода текла в метре от моей головы, а сам я лежал на крупном песке – холодном и влажном. Сверху шумели кронами березы и осины, по верхам которых гулял ветер.
Я сел и огляделся. Ручей был нешироким, с прозрачной водой, сквозь которую явственно виднелось поросшее илом дно. Протянув руку, я нащупал ружье и чуть успокоился. В этом было уже что-то понятное: ложась отдохнуть, я положил двустволку вплотную к своему телу. Как-никак, я находился один в лесу и ружье в такой ситуации – дело серьезное. Тем более что места мне не слишком знакомые, а ружье – не мое. Мне дал его Петр.
С Петром мы шесть лет учились вместе в мединституте в одной группе и все годы даже сидели рядышком. Студенческая дружба, как и школьная, – самая крепкая, я так считаю. После окончания института я остался в Москве, а Петр вернулся к себе на родину, в маленький белорусский городок, расположенный неподалеку от Полоцка. С тех пор прошли годы, за которые немало воды утекло. Я многое узнал о жизни и практической медицине, работая линейным врачом на московской «Скорой», а Петр сделался заведующим поселковой амбулаторией и получил в свое распоряжение больничку на десять коек, врача-стоматолога и полненькую розовощекую фельдшерицу, на которой не замедлил жениться.
А неделю назад я приехал к нему погостить.
«Рыбалка отличная, – писал мне Петр, зазывая к себе. – Охота великолепная, а местный самогон – произведение искусства».
Особенного выбора, где провести отпуск, у меня не было: не в Турцию же ехать на жару по дешевой путевке. Отчего не навестить старого друга и не получить все три вида нехитрых, но зато подлинных удовольствий, которые он описывал?
Другое дело, что все сложилось не совсем так, как я себе представлял. Во-первых, Петр оказался настоящим трудоголиком, чего за ним прежде отнюдь не замечалось. А население вверенного его попечению поселка, видимо, насквозь больным, потому что мой друг пропадал в своей амбулатории днями напролет. Когда же он, совершенно измотанный, возвращался вечером, об охоте и рыбалке не могло быть речи, так что нам оставалось лишь третье из перечисленных им удовольствий, наиболее доступное, а именно – картофельный самогон. Впрочем, сельская интеллигенция увлекается этим делом еще с чеховских времен…
Спустя неделю такого отдыха я не выдержал и, поняв, что от Пети толку не будет, выпросил у него двустволку и с раннего утра отправился на охоту в одиночестве. Заблудиться я не слишком боялся: с собой имелся компас, а охотником я был довольно опытным – вырос в военных гарнизонах, где служил отец, а охота там – едва ли не единственное развлечение. Не считая офицерской «стекляшки» и походов по чужим женам, что по молодости лет было для меня недоступно.
