Сознание возвращается медленно. Кажется, что мне завязали глаза плотной повязкой, и сквозь темноту пробиваются светлые пятна. Медленно-медленно мрак расступается, позволяя разглядеть очертания предметов.
– Предательница! Хорошо, что мы сумели быстро выявить ее до того, как позволили воспользоваться нашим гостеприимством.
– Вопрос в том, сколько вреда эта крыса уже успела причинить?
Негромкие голоса окончательно помогают вынырнуть из забытья. Перед глазами все плывет, дерет пересохшее горло. Пытаюсь дотронуться до лица, но не могу пошевелиться. Руки и ноги скованы кандалами. Я распята на стене и почти вишу на цепях. Шею обхватывает стальной ошейник, из-за чего с трудом получается дышать.
– Гляди, очнулась! А Двалин боялся, что слишком много порошка потратил. Слишком мало. Эти твари живучие! – один из тангаров1 неприязненно косится на меня.
Второй неспешно заканчивает чертить какой-то узор на столе и лишь потом оборачивается ко мне.
Мы находимся в темнице. Кроме двух тангаров здесь больше никого нет. Воспоминания по-прежнему путаются в голове. И я изо всех сил пытаюсь понять, почему и когда успела превратиться в пленницу?
Между тем тангары одновременно делают шаг ко мне. Представители подземного народа всегда казались мне похожими, но эти тангары кардинально отличаются. Первый явно постарше, с темными волосами и густой бородой, весь в броне, вооруженный двумя топорами. У второго борода скудновата, на нем только кольчуга, да на поясе висит нож. Но кое-что общее у тангаров находится – полный ненависти взгляд, которым они окидывают меня.
Сердце судорожно колотится в груди, я пытаюсь отступить назад, еще сильнее вжаться в камень! Стена холодная, но спину почему-то обжигает огнем. Моя гримаса вызывает усмешки у тангаров.
«Да что происходит?!» – я открываю рот, но не могу издать ни звука.
Тангары же, наконец, приходят к какому-то решению. Один достает топоры и замирает в боевой стойке, а второй грубо срывает с меня одежду.
Рубашка рвется с оглушительным треском, обрывки белой ткани падают на каменный пол. Я извиваюсь в цепях, но стражники не спешат закончить начатое.
Вместо этого смотрят на меня, и в их глазах отражается ужас.
– Вот же мракобесие, – с отвращением сплевывает тот, что постарше.
Я опускаю взгляд и давлюсь воздухом при виде охватившей тело черноты. Тьма охватывает левую руку, спускается на грудь и часть живота. Короткие щупальца тянутся дальше, к шее, оставшейся белоснежной коже. Я практически чувствую, как один из отростков скользит по ключице.
И в этот момент память стремительно возвращается ко мне. Груз воспоминаний настолько тяжел, что я обвисаю на цепях. Расширенными глазами смотрю вперед, пытаясь свыкнуться с собой. Разум лихорадочно анализирует информацию, в то время как сердце падает куда-то вниз.
