Введение
Хэввен-Сити, 2045 год. Неоновые огни отражались в вечной мороси, скрывая трещины в фасаде утопии, которую человечество пыталось построить, перекраивая собственный генетический код. Казалось, новый век обещал безграничные возможности: болезни исчезали, таланты расцветали по заказу, а общество расслаивалось на касты, словно сама природа подсказывала каждому его место. Но под лаком генной инженерии бился всё тот же древний, неизменный пульс человеческой натуры – с её страстями, ошибками и неизбежным мраком.
Когда старый Департамент Внутренних Дел захлебнулся в хаосе гражданской войны, его руины породили новую реальность: безопасность стала товаром в частных руках, а по улицам рыскали автономные патрули. И лишь Федеральный Комитет Безопасности (ФКБ) пытался удержать расползающийся хаос в узде, охотясь за теми, чьи генетические модификации или врожденные аномалии переходили черту простых преступлений, превращаясь в нечто куда более чудовищное.
Одни люди знают об изнанке города больше, чем хотели бы, другие же являются её создателями или последователями. Вмешательство в генетический код как инструмент нового дара и проклятия влекут за собой последствия, ведь не все эксперименты над человеческой природой проходях бесследно и без шрамов. И чтобы не утонуть в этом хаосе видений и жестокой реальности, герои этой книги ведут дневники. Страницы, исписанные убористым почерком или, оцифрованные записи, становятся либо единственным беспристрастным собеседником, попыткой разложить по полочкам мотивы, причины и тени, что плясали на гранях человеческой души, либо своя история о том, что происходило с ними в определённый период времени, либо по иным причинам.
Пролог
Виргус: Следопыт ночных кошмаров и собственных забвений.
– (Лейер) Мистер Виргус, у меня к вам один важный вопрос…
Голос, тревожный и настойчивый, пробивался сквозь туман, клубящийся за закрытыми веками. Он доносился эхом из дальнего, заброшенного барака, где время оставило лишь пыль и отголоски чужих страданий.
– (Лейер) Мистер Виргус, вы меня слышите?
Голос становился отчетливее, ближе. Его тембр был лишён оптимизма, словно сейчас прозвучит приговор.
Я шёл по этому бараку, ощупывая пальцами холодные, пыльные стены. Она. Я пытался её спасти. Девушка лежала на полу в ярком разорванном наряде, популярном среди тех, кто ещё верил в утопию на один вечер. Гвозди в голенях, сломанные ногти – следы отчаянной борьбы. Синеватые губы. Тушь, смешанная с кровью, стекала по её щекам из мертвых глаз с фиолетовым отливом роговиц. Она смотрела вдаль, словно моля о чём-то, чего уже не существовало.