1. Пролог
«План по соблазнению но. 5 - Общие интересы: провал (прим. ДА ЧТОБ ПРОВАЛИЛАСЬ КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ ЭТА БЕССМЫСЛЕННАЯ ТЯГОМОТИНА ПОД НАЗВАНИЕМ «ПОЭЗИЯ ПЯТОГО ЦАРСТВА»!!!)»
Я черканула так, что перо порвало бумагу, собрав на кончике неприглядные мелкие ошметки. Поскребла ногтем стол. Щелкнула пальцем. Кажется, я где-то слышала, что надо досчитать до десяти, чтобы успокоиться?.. Почему бы не попробовать!
- …два…три…четыре…
- Ваша Светлость, нам выйти? - скучающе уточнила моя главная горничная Элиза, прекрасно знавшая мой характер.
Я прикрыла глаза и кивнула, продолжая цедить сквозь зубы. За служанками закрылась дверь.
- Семьвосемьдевятьдесят! - протараторила я на выдохе и одним резким движением смахнула всю канцелярию со стола, тут же подскочила со стула и совсем не изящно перевернула его пинком, - Вот от этого легчает, а не от математики уровня трехлеток! Ах, как же бесит!
Я обвела комнату алчным взглядом, думая, что бы еще перевернуть, но так, чтобы без больших потерь?
- Гадина! Паршивка! Змея!!! - шипела я, кромсая бумагу, - Да ее мало из дворца за волосы выволочь! И как смеет вообще мне на глаза попадаться, выскочка?!
Я упала на диван, запрокинув на спинку голову и уставилась в потолок. На глазах выступили злые слезы.
- Ну уж нет, - шепнула я самой себе, - Еще разреветься не хватало! Ты не маленькая.
Я сделала глубокий вдох и до рези сощурила глаза, пережидая момент. Умничка, ни слезинки не уронила! Чтобы я еще из-за всяких распутниц ревела?! Да ни за что!
- ЭЛИЗА!
- Да, Ваша Светлость? - в комнату вплыла моя вечно индифферентная служанка, знавшая меня еще с тех времен, когда я под стол пешком ходила.
Элиза была смазливой, не смотря на возраст, фигуристой женщиной, но выражение абсолютной незаинтересованности и скуки на ее лице отвращало от нее мужчин похлеще бородавок на носу, кривых ног или гнилых зуб. Поэтому, хотя она уже давно могла бы устроить свою жизнь, Элиза все еще была моей служанкой. Порой мужчины - и даже совсем не из простых! - заглядывались на мою Элизу, но ее взгляд гасил мужскую страсть как ведро холодной воды. Она сама была словно глыба льда. Сверкала на солнце, как хрусталь, но целовать ее решился бы только тот, кому не жалко первого слоя эпителия!
Ее взгляд трогательно теплел только при взгляде на золото. А когда ей выдавали премии, перезвон монеток заставлял ее смущенно улыбаться. От такого зрелища дыхание перехватывало даже у меня, а уж наш казначей, которому чаще всего доводилось любоваться ею в эти мгновения был давно и прочно в нее влюблен.
