Во сне я была зверем, искавшим теплую пещеру, чтобы пережить в ней холода. Под лапами хрустел тонкий лед, из пасти вырывался пар. Я натыкалась на норы, прикрытые еловыми ветвями или настилом из грязно-серого снега, но они оказывались слишком узкими. Я находила пещеры, но из уютной темноты шипели и гавкали: “Тебе здесь не место. Уходи, уходи, уходи!”. Когда холод сковал тело и сил не осталось, я заползла под ворох сухих веток, прижалась к стволу поваленного дерева, закрыла глаза и стала ждать весны.
– Энрике, пора вставать, – позвали издалека.
Поздно, слишком поздно. Я притянула колени к груди, пытаясь сохранить ускользающее тепло.
– Энрике, вставайте, пожалуйста, иначе останетесь без завтрака. Ваша мама рассердится.
Мама рассердится?.. Нет, она просто подожмет губы и отвернется, будто не хочет меня видеть.
– Энрике…
– Встаю, встаю.
Все же не хотелось сердить маму в утро перед долгой разлукой. Я опустила ноги на холодный пол, оставив в прерванном сне осенний лес, чуткий нос и пещеры, ни в одну из которых меня не пустили.
– Вы встали? Тогда я пойду…
Удаляющиеся шаги помощницы по хозяйству грохотали в тишине. Не успела я подарить ей новые туфли, так и ходит в старых, совсем разношенных. Мои туфли не краше. Я окинула взглядом обувь и серое дорожное платье, висевшее на ручке шкафа. Грубая ткань, будет колоться, натирать. Дюжина мелких пуговок, тугие петли.
Я застегивала их, стоя у окна. Туман стелился по земле, тек по саду, размазывал очертания деревьев, делая их похожими на призраков. Осень в Алерте сырая, сумеречная, бедная на краски.
Помню случай из детства: я посмотрела в окно и увидела лишь густой, волокнистый туман. В любимой “Большой книге легенд”, которую мне подарили на шестилетие, была одна история. Про страшных существ, которые живут в тумане и путают дороги. Человек, вышедший из дома в такую погоду, рискует навсегда потеряться.
В то далекое утро папа уезжал по делам. Я плакала, пыталась отговорить его, но папа лишь смеялся. Когда за ним закрылась дверь, мама сказала строго: “Энрике, что за концерт ты устроила? В начале осени всегда такая погода. Веди себя прилично”. Я убежала в свою комнату, закуталась в одеяло и спряталась под кровать. Старушка Илая выманила меня сладким печеньем, обняла и успокоила: “Что ты, милая, я о таком ничегошеньки не слышала. Туман – это лишь дыхание богини Отоны. Она дышит надрывно и вот-вот заплачет. Отона хоронит любимого брата – летнего мальчика, зеленоглазого Этта. И грустит потому, что умрет прежде, чем он успеет возродиться”.
