Часть первая
Мастер и Мария
Как-то раз, одним поздним вечером, молодой мужчина, здоровым видом и живостью натуры похожий на выпускника университета середины двадцатого века, а не на среднестатистического современного человека с общепринято испуганным лицом, в очередной раз задумался о том, что в жизни ему обязательно надо что-то делать. И срочно. Такое происходило с ним довольно часто, потому что практически всё, что с ним случалось в жизни, было делом именно его рук, его выбором, а не следствием обстоятельств, ошибок или подарков природы. Его никто не подталкивал, не затягивал в какие-то авантюры, и он не тратил своё время на проживание чужой жизни. Его же жизнь в данный момент становилась слишком однообразной, и он решил действовать.
Все предыдущие годы этот человек тратил на то, чтобы стать в жизни как можно более незаметным. Сначала, всё детство и юность, надо было сохранить здоровье души и тела, не позволить залечить себя до смерти каким-то нерадивым врачам, и, кроме того, не стать идиотом, обучаясь в школе. Потом необходимо было «отдать долг» обществу. Отдать долг обществу означало вписаться в него на его условиях, то есть стать инфантильным придурком, у которого на всё есть правильные и чёткие ответы, полученные из телевизора или из окружающего стада. Этого делать не хотелось, поэтому следующую часть жизни молодой мужчина посвятил борьбе с общественной «моралью». Победа над стадом далась нелегко и потребовала около десяти лет. В эту борьбу входило и сопротивление различным бандам с окраин города, и отказ от обязательной службы в армии. Быть в банде не хотелось, потому что он не намеревался быть рабом дураков, а служить государству,― потому что бесплатно охранять сон и покой миллиардеров, растаскивающих страну по частям, казалось противным занятием. И это притом, что и в первом, и во втором случае вовлечение в систему предполагало потерю здоровья, а возможно и бессмысленную потерю жизни.
Когда удалось выбраться из болота этих «обязанностей», встал вопрос о том, как и на какие средства жить, потому что он знал, что ещё не наступила эпоха, в которой люди могут считать себя обеспеченными материально только на том основании, что они умнее и талантливее миллионов. Эту задачу пришлось решать ещё несколько лет. И вот теперь, в тридцать лет, как-то раз вечером расхаживая по своему дому, он ощутил приятную прохладу на душе. Он вдруг осознал, что стал никому не нужен, все долги, пусть их и не должно было быть вообще, отданы. Ни начальникам, ни государству, ни общинам, ни банкам, ни полувзбесившимся женщинам он был не нужен, и теперь оказалось возможным заняться самим собой.
