Вылупившийся из яйца пеликан убивает своего младшего брата или сестру, чтобы ему досталось больше еды. Вот почему мы зовёмся племенем Пеликанов.
Только, в отличие от птицы, человек рождается слишком беспомощным, поэтому нам даётся девятнадцать лет, чтобы научиться убивать. Когда младший наследник достигает этого возраста, старший получает право убить его в «братском поединке». Если не справится, он сам будет убит младшим.
Так что я с ранних лет знала: однажды старший брат убьёт меня.
В последнее время эта мысль всё чаще не давала мне покоя, но мне ни с кем не хотелось обсуждать её, разве что с Мэтом. Когда ему удавалось ускользнуть от работы с отцом, занимающимся выделкой кожи, он ждал меня в развалинах, которые начинались сразу за моим домом. Поговаривали, что они сохранились со времён Великого Погребения. Если забраться по стенам на самый верх, можно было увидеть почти весь город и ещё речку и мостик. Эти руины не любили по той же причине, что и Проклятый лес, поэтому не использовали, но и разрушить не решались.
Мы прятались там, делились последними новостями, играли и подглядывали за тренировками моего брата Нейта на площадке. Она отлично просматривалась отсюда.
Часто за Мэтом увязывалась его восьмилетняя соседка Ри, хотя и была младше него на целых восемь лет, а меня так, и вообще, на одиннадцать, но с Мэта она не сводила глаз, и я подтрунивала над ним, говоря, что у него есть прекрасная возможность воспитать для себя будущую жену. Мэт фыркал, краснел и начинал посмеиваться надо мной.
Хоть я никому и не говорила, но мальчишка сам заметил, как к моему лицу подкатывает жар, стоит мне услышать имя Эрина, лучшего друга Нейта. Подглядывание за братом было лишь предлогом. Меня больше интересовал его противник по тренировкам, хоть мы и были с ним едва знакомы. Эрин вырос в семье охотников, иначе говоря, людей, которые единственные из всего племени ходили в Проклятый лес, и, конечно, стал одним из них.
– Поздоровайся с Латикой! – сказал Мэт, когда я вылезла из дыры в стене, потому что другого способа попасть в развалины не существовало, и подтянулась на руках, цепляясь за остатки перекрытий второго этажа. В этих старых стенах были и окна, но слишком высоко для моего роста, а вот двери, скорее всего, ушли под землю.
– С кем ты говоришь? – не поняла я.
Мэт раскрыл ладонь, и я взвизгнула, увидев на ней длинную сороконожку.
– Убери это!
Он захохотал.
– Дочь вождя, вы только посмотрите на неё, боится насекомых, – он взял чудовище за вертлявое тельце и потряс им передо мной.
