Резиновый ластик времени безжалостно стирает из памяти многие прожитые дни и многие события.
А потом он обязательно падает со стола и попадает в пятнышко жира на полу от только что съеденной куриной ножки.
И разбухшая влага воспоминаний внезапно заполняет душу....
Да, пятнышко на полу. В тот день оно тоже было.
Вообще, мне кажется, что дни бывают быстрыми, а бывают медленными, как видеофайл, прокрученный на неправильной скорости.
Особенно летом.
Этот был медленным и душным.
Даже слишком медленным.
…И вовсе не оттого, что для замедления я употребил соответствующую «тормозную жидкость», просто как-то всё затягивалось и растягивалось: движения, мысли, реакции.
Это был один из тех дней, когда особенно ясно понимаешь, что все эти «кучи работы» для того, чтобы были деньги, а на самом деле – это твоё жалкое оправдание за то, что жизнь становится просто опытом плохо прожитых лет.
Да, надо сказать, что я тогда себе позволял…
Много чего позволял.
Позволял секретаршу – не любовницу, машину – «LexusRX 400», читать на ночь Мопассана, выбрасывать носки после первой же носки, не стирая, запивать коньяк дешёвым вином…
В общем, позволял себе.
А ещё этот день был по ощущениям какой-то мутный и расплывчатый, как пиратский видеофайл.
Для себя я его окрасил в бутылочно-зеленый цвет.
Ввалившись в свою квартиру на 17 этаже вечером после работы, родную, надышанную, сразу же прошёл на кухню.
Включил электрический чайник, и пока он, захлёбываясь, стал набирать градус, я принялся тупо таращиться в окно, пытаясь вселить в свои глаза почти аквариумное пространство со стайками стремительных джинсоногих девушек вместо рыбок.
Выпив крепкого чаю из домашней кружки, вытащил из холодильника жирную, накануне сваренную куриную ножку, съел её, оставив жирное пятнышко на полу.
Было как-то неуютно, что-то скрипело.
Прошёл в комнату, сел за письменный стол и включил по привычке компьютер. Включённый телевизор на кухне бессмысленно орал и стрелял про войну.
Затем я по привычке стал проверять беспорядок на кухне, в комнате, в компьютере и в голове. Беспорядок в жизни не поддавался проверке.
Отчего-то беспорядок в тот день показался мне особенно беспорядочным.
– Вот так, – подумал я, – серьёзный и наполненный своими годами мужчина оказывается стоящим на цыпочках у самого края жизни…
Тогда у меня были причины так полагать.
После этого я опять сел за стол и стал задумчиво погружаться вместе с компьютером в постепенно сгущающийся сумрак комнаты, умышленно не включая свет, стараясь стереть этот день из своей памяти как совершенно не нужный.
