Атэ пригубил из хрустального кубка, изрезанного золотым узором, редкое красное вино и снова посмотрел на Калена.
— А помнишь, как мы вошли в освобождённую Астарту?
Ведьмак, сидевший напротив него, улыбался. Волосы его — всё такие же чёрные и густые, как и в прошлую их встречу, падали на широкие плечи мягкой волной. Мощная грудь мерно вздымалась при каждом вздохе. Прикрыв глаза, Атэ мог расслышать, как размерено, будто колокол в обедню, бьётся сильное и молодое сердце отставного солдата. Кален улыбался, и при каждом движении его губ по телу Атэ разливалась приятная нега. Атэ мог бы не один вечер молча сидеть рядом со старым другом и просто смотреть на него, не вслушиваясь в слова. При этом его суровые черты против воли разглаживались, и если бы он увидел себя в зеркале, то понял бы, что в присутствии Калена и сам становится на двадцать лет моложе.
— Ты нашёл себе место в новом мире, — сказал Атэ, усилием воли стирая улыбку с лица. Он в очередной раз напомнил себе, зачем пришёл, но заставить себя перейти к делу так и не смог.
— Место? — улыбка Калена стала растерянной. — Ты об этом?
Маг обвёл рукой уставленную дорогой мебелью залу. Только теперь Атэ заметил, что все предметы здесь трофейные. Его пробрала невольная дрожь. Он снова пригубил вино, но стало только хуже — будто удар молнии пронзил его от затылка до самых пяток. Он вспомнил, откуда ему знаком этот тонкий вкус — в самые последние дни, когда они с Каленом, как обычно, в авангарде наступления, вошли в замок Брен Хисалет, они нашли в тронном зале лишь мёртвое тело Марэла Асанты — одного из Семи. Юноша, которому было не более тридцати, сидел на каменном троне, впившись тонкими пальцами в деревянные подлокотники. Лицо его иссохло, будто у столетней старухи, но голубые глаза были открыты и по-прежнему смотрели в сторону дверей — Марэл не сдал бы замок и теперь, но собственная магия убила его раньше, чем армия ведьмаков.
Тогда Атэ стало тошно. Он встречал этого юношу. Он видел его на балах. Пару раз Атэ даже беседовал с ним. Он бы преувеличил, если бы сказал, что хорошо его знал. Но он помнил рыжие пряди, разметавшиеся по хрупким плечам, и улыбку на скуластом лице, похожую на проблеск пламени в ночной тьме.
А теперь он был мертва… Ничего неожиданного. Марэл мог быть прав или виноват, но он никогда не сдавался. И он умер непобеждённым.
Атэ помнил, как схватил с одной из тумб бутылку и приложился к горлышку, не думая о том, что это вино могло стать последним спасением Марэла от плена. Он пил и пил, пока последняя капля не упала в его горло, а затем поднял глаза и увидел перед собой смеющегося Калена. В руках друга была такая же бутылка. Не допив до конца, он утёр рукавом губы и отбросил сосуд в сторону. Затем молниеносно приблизился к Атэ и, схватив его за локти, крепко сжал.
