В пустыне Тамар, занимавшей третью часть всего Ганнибала, сколько-нибудь заметные события происходили не часто. Только обычный круговорот сменявших друг друга сезонов: холодного и теплого, а в промежутках между ними однообразная каша из ветра, мокрого песка и вырванных с корнем колючек. Разгоняясь по свистящим дюнам, эти колючки сбивались в огромные шары и прыгали, как воплощения пустынных духов, наводя страх на чужаков и принося кочевникам драгоценное топливо для их очагов.
Вот и Минеху повезло. Огромный шар колючек рассыпался, не сумев одолеть высокую песчаную гору. Должно быть, он проделал большой путь и, послушный ветру, катился от самого моря, постепенно набирая силу и забирая в себя шары поменьше.
И вот теперь он лишился сил и рассыпался.
«Нельзя расти бесконечно, – думал Минех, собирая измочаленные песком колючки. – Даже самые хорошие бараны и те растут только один год, а потом начинают дряхлеть. Что толку держать барана долго, если его мясо становится жестким, а шерсть желтеет от старости? Так и с колючками – нужно сжечь их в очаге, пока они могут дать тепло, чтобы согреть воду для чая, а не ждать, когда песок превратит их в бесполезную пыль».
Минех собрал топливо и вернулся к песчаной горе. Здесь, под брезентовым навесом, он устроил свое временное пристанище. Овцы дремали чуть в стороне, сбившись в кучу. Ни ветер, ни колючий песок им не мешали – толстая шерсть надежно укрывала их от всяких невзгод.
Едва от очага потянуло дымом, прибежал пес Минеха Сиу. Он знал, что, если хозяин разводит огонь, значит, что-то перепадет и ему. И это не важно, что Сиу уже успел поймать пару песчаных крыс. Косточки со стола Минеха казались псу значительно вкуснее.
Чуть погодя приковыляли и оба змеелова. На объедки со стола Минеха они не претендовали, поскольку еды им хватало и в пустыне. Но их интересовала соль. Змееловы прилегли чуть поодаль, ожидая, когда хозяин достанет заветный узелок с солью.
Заметив внимательно наблюдающие за ним глаза-бусинки, Минех усмехнулся и достал соль.
– Хина! – крикнул он. Один из змееловов распахнул широкую пасть. Кусок соли исчез в ней, и пасть захлопнулась.
– Габин! – пришла очередь второго помощника, и тот тоже разомкнул свои челюсти.
Габину достался кусок побольше, поскольку он еще не оправился от укуса пустынной мамбы.
Это была четырехметровая змея, и Минех был уверен, что Габин отступит, но тот оказался упрямым зверем и сцепился с мамбой, зубы которой пробили шкуру змеелова.
После того как Габин перекусил мамбу пополам, он упал, и Минех думал, что змеелов погибнет. Вся его морда пузырилась кровавой пеной, извергавшейся из мест укусов, – так организм змеелова боролся со страшным ядом мамбы.