Осинцев Павел был красавчиком и прекрасно об этом знал. С самого детства. А
лет с двенадцати еще и начал это активно использовать, выстроив за собой
длинный шлейф из брошенных им девчонок. Абсолютно все они к его
шестнадцатилетию знали, что заезженное «поматросит и бросит» - как раз про него.
И, тем не менее, стоило Пашке лишь бросить на очередную красотку взгляд – и в
ближайшее субботнее утро она просыпалась рядом с ним на даче его родителей.
Словно мотыльки на огонь, они слепо летели в его объятия.
Мари (она просила называть себя именно так) не стала исключением. Ей только
сегодня исполнилось восемнадцать, и с разрешения родителей она отмечала это
событие в ночном клубе. Пашка был на год старше и приехал на каникулы после
первого года обучения в «какой-то там Академии».
О его «похождениях» она знала еще с девятого класса, а вот она даже и не
догадывался о ее существовании. Но вот теперь, когда она похудела на пятнадцать
килограмм и надела свой самый сексапильный «боевой» наряд – он-таки клюнул. Она
увидела его несколько дней назад в кафешке с какой-то рыжей красоткой, села
немного позади нее и стала сверлить Пашу взглядом. И, когда он наконец обратил
на нее внимание, принялась пожирать красавчика глазами.
Сначала он переводил на нее взгляд довольно редко – раз в секунд
десять-пятнадцать, но вскоре перестал отводить его совсем. Глубокое декольте,
татуировка в виде какой-то тарабарщины на груди, колготки в сеточку и
иссиня-черный цвет волос сделали свое дело, - и вот теперь они здесь, в этом
клубе. Ей есть восемнадцать, музыка норовит вдавить в мозг барабанные
перепонки, его язык нагло исследует ее рот, а руки уже давно мнут мякоть под
юбкой.
Она уже не была девственницей, но искренне верила, что предстоящий секс
станет самым запоминающимся в ее жизни. И, пожалуй, в чем-то была права. Этот секс
и вправду стал самым запоминающимся, но только как секс несостоявшийся. Её
кинули… в день ее совершеннолетия.
Когда Пашка уйдет, переключив свое внимание на роскошную блондинку, она
выпьет три или четыре алкогольных коктейля, запьет это половиной бутылки не
самого лучшего пива и бросится в объятия бородатого накачанного мужика, чьего
имени она так никогда и не узнает – именно поэтому ее сын возьмет отчество от
деда, ее отца, позволившего отметить «тот самый» день рождения в этом
злосчастном клубе.
Но Пашка ушел не сразу – они еще довольно долго обжимались, исследуя тела
друг друга, и ей даже удалось несколько секунд подержать его окрепший
«стебель». А затем она совершила ошибку – оторвавшись от его губ, стала
целовать его в шею, пытаясь оставить там засос (и таки оставила!), но тем самым
позволила ему открыть глаза и увидеть ее – ту самую блондинку.
