1. Пролог
Он сидел на камне, опустив ноги в воду, и смывал с себя кровь. Обнаженное тело было сплошь покрыто синяками, ссадинами и ранами, от простых царапин до глубоких, с рваными краями.
В прозрачном как хрусталь горном озере распускалась красная муть, когда раненый полоскал пропитанную кровью тряпку. Смотрелось жутко, но в глазах наблюдавшего за ним монаха не было ни капли сочувствия.
Впрочем, этот молодой мужчина и не производил впечатления умирающего. Кривился он не от боли, а от отвращения, брезгливо размазывая по коже багровые потеки. Тер старательно, и под его ладонями раны затягивались прямо на глазах. Кровь переставала сочиться, кожа срасталась, розовея свежими рубцами.
Монах молчал и терпеливо ждал, пока он закончит. Сидел неподвижно, грелся на солнышке, в лучах которого его бритая макушка блестела, будто лакированная, даже слегка улыбался. Воплощение безмятежности.
Молодой человек покосился на него с ненавистью, швырнул на берег скомканную тряпку и нырнул, надолго скрывшись под водой. Вынырнул, отфыркиваясь, выбрался на берег, по-звериному встряхнулся, рассыпая бриллиантовые брызги, и уселся напротив монаха, сверля его мрачным взглядом исподлобья.
– И что теперь? – не выдержав первым, спросил сиплым голосом.
Монах молчал. Лимонно-желтая бабочка села на его колено, и он принялся с умилением ее рассматривать. Он никуда не торопился и явно наслаждался погожим летним днем. Словно вышел на прогулку с приятным собеседником, а не одолел этого человека в долгом изматывающем поединке меньше часа назад.
Да и не был тот человеком. Существо, принявшее чужой облик, кровожадный мстительный дух. Монах прекрасно знал, что будь у оборотня чуть больше сил – не снизошел бы до разговоров. Но сейчас он слаб, повержен и связан нерушимыми путами, оттого и грызет его бессильная ярость, жжет изнутри, не находя выхода.
– Хочешь убить? Так убей! – воскликнуло существо и зашлось в долгом, мучительном кашле.
Выплюнуло темно-красный сгусток, смахнуло с ресниц выступившие слезы и с отвращением вытерло пальцы о голое бедро. Монах почувствовал, сколь велико его презрение к слабому человеческому телу, и усмехнулся, отчего глаза превратились в лукавые щелки.
– Нет, это было бы слишком просто, – сказал он. – Даже наказанием не назовешь.
– Служить тебе я не стану, – угрюмо процедил оборотень.
– Такой милости ты и не достоин. Чтобы искупить свои злодеяния, выполнишь обет, какой назначу. А до тех пор будешь связан заклятием и останешься в неизменном облике своей последней жертвы, – монах окинул его взглядом. – Я бы предпочел дать тебе тело дряхлой старухи, а не прекрасного юноши, но так уж выпал жребий. Благодари судьбу!