Раскалённый воздух дрожал над выжженной землёй, искажая очертания далёких скал. Солнце, беспощадное и слепящее, выжигало всё живое, превращая пустыню в безжизненный ад. Номад, сгорбившись над ревущим байком, упрямо двигался вперёд. Двигатель, надсадно кашляя, плевался чёрным дымом, но продолжал тянуть – верный конь, единственное, что осталось у Номада от прошлой жизни. Ветер, обжигающий кожу, трепал его запылённую бандану, а солнце безжалостно било в глаза, заставляя щуриться. Он вглядывался в горизонт, выискивая взглядом хоть что-то – тень, движение, признак укрытия. Пустота. Только песок, камни и бесконечное небо. Номад чувствовал, как пересыхает в горле, как липкий пот стекает по спине. Он облизнул потрескавшиеся губы, мечтая о глотке воды. *Чёрт бы побрал эту жару… Даже зомби, и те, похоже, попрятались.* Внезапно его ноздри уловили слабый, едва различимый запах – смесь жжёной резины и машинного масла. Знакомый, почти родной запах, который в этой мёртвой пустыне казался чудом. Номад напрягся. Опыт, выкованный годами скитаний по выжженному миру, подсказывал: любой аномальный запах – это либо шанс, либо ловушка. И чаще всего – второе.
Номад заглушил двигатель на вершине песчаного бархана. Байк, тяжело вздохнув, замер. Тишина, оглушительная после рёва мотора, резанула по ушам. Номад осторожно слез с байка, похлопал его по баку, словно подбадривая верного друга. Достал из-за спины снайперскую винтовку – старую, потрёпанную, но надёжную, как швейцарские часы. Приклад, испещрённый царапинами и вмятинами, помнил тепло его рук ещё с тех времён, когда мир не сошёл с ума. Он лёг на живот, прижался щекой к прикладу, и, словно слившись с винтовкой в одно целое, приник к оптическому прицелу. Мутное марево, поднимавшееся от раскалённого песка, искажало картинку. Номад медленно водил стволом, изучая горизонт. Его острый взгляд, натренированный годами выживания, цеплялся за каждую деталь, за каждую тень. *Спокойно, старик. Глаза ещё не подводят.* И вот, наконец, – движение. Далеко, на самой границе видимости, поднимались столбы пыли. Несколько машин, словно взбесившиеся жуки, неслись по пустыне, оставляя за собой шлейфы песка.
Номад сфокусировал прицел. Пыль и расстояние мешали разглядеть детали, но он смог оценить ситуацию. Машины – сборная солянка: довоенные пикапы, потерявшие былой лоск, соседствовали с самодельными багги, ощетинившимися шипами и кустарно приваренными листами металла. Никаких флагов, никаких знаков отличия. *Просто бродяги? Рейдеры? Вряд ли…* Слишком уж целенаправленно они двигались. Обычно рейдеры рыскали по пустыне хаотично, выискивая лёгкую добычу. А эти… эти словно знали, куда едут. И это настораживало. Номад провёл рукой по щетине, размышляя. Чутьё, которое не раз спасало ему жизнь, подсказывало: это не просто банда мародёров. Это что-то… другое. Что-то, что может стоить ему жизни. Или, наоборот, дать шанс выбраться из этой проклятой пустыни. *Чёрт возьми, а ведь интересно…*
