Ты сорвешься в холодную полночи тьму,
Или яркий слепящий полуденный свет.
Ты покинешь свой дом, словно узник тюрьму,
И в сплетенье дорог затеряется след.
Будешь стаптывать душу, сбивать сапоги,
И коней, и друзей не жалея менять.
Будешь клятвы давать, забывать про долги,
И чего-то по свету безумно искать.
Станет пристальней взгляд, станет крепче рука.
Беспечален, отважен, свободен и лих,
Ты не будешь ни богу, ни черту слуга,
Потому что навек разуверишься в них.
В теплом доме, в степи, в церкви и в кабаке
Прав лишь ты и твой верный булатный клинок.
Но увидишь сквозь тьму огонек вдалеке —
На окошке своем кто-то свечку зажег.
Кто-то ждет. Не тебя. Почему в горле ком
И к глазам подступает шальная вода?
Вспомнишь милый, родной, но покинутый дом
И поймешь, что уже не вернешься туда.
Дождь. В Кардисе идет дождь. С утра небо обиженно супилось, но пыталось сдержаться. Когда мы выдвигались, начало накрапывать. Мокрида демонстративно раскрыла жуткий розовый зонтик с цветочками, и я спросил, за что она так жестоко мстит небесам. А сейчас идет хороший полноценный дождь. Упругие струи бьют по груди, плечам, сомкнутым векам.
– Солевейг! Вставай немедленно! Если отгребешь воспаление легких, сдам в больничку, сама лечить не буду!
Придется подниматься. Мокрида как говорит, так и делает. Нашариваю в густой траве отброшенный меч. Подтягиваю к себе, втыкаю в землю. Переворачиваюсь. Опираясь на клинок, поднимаюсь сначала на колени, потом на ноги.
Мокрида стоит рядом, укрываясь от дождя все тем же чудовищным зонтом. В свободной руке держит сахарного петушка на палочке. Любит она их. Причем не сосет, как все приличные люди, и даже не лижет, а грызет. Смотреть страшно. При этом зубы у целительницы на зависть здоровые и красивые.
– Трэк живой?
– Что ему сделается? Пошел прибавку к гонорару выбивать, за особый риск. В контракте это есть. А вы красиво летели, лягухами.
Еще бы не летели, если сразу за вскрытой дверью нас поджидал умело скрученный воздушный заряд. Шли бы впереди стражники со всеми своими кирасами, шлемами и щитами, их бы раскидало да еще и посекло заклятыми на связь с железом острыми дисками. Где голова, где ноги. А так первыми сунулись мы безо всяких доспехов и практически без оружия. Разрядили ловушку, получив только мощный воздушный пинок. Но скаегета о наковальню не пришибешь, а я… Мы всегда знаем, что прописано в контракте. И вправе отказаться.
