Дорога к Неверью начинается внезапно – будто из ниоткуда. Асфальт тянется ровно до старого указателя, где краска облупилась, и остаётся только первая буква: “Н”. Дальше – глина, колеи и редкие берёзы по обочине, словно свидетели чего-то, что не хотят вспоминать.
Автобус гудит натужно, будто сомневается – ехать ли дальше. В салоне пахнет сырым железом и мокрой одеждой. Светлана смотрит в мутное окно: серая равнина, редкие дома, дым, стелющийся по земле. Всё кажется одинаковым, пока туман не начинает двигаться – не ветром, а как живое существо, перекатываясь с холма на холм.
Водитель, не оборачиваясь, бросает:
– Дальше будет Неверье. Только не пугайтесь, если село сразу не покажется. Оно… бывает, ждёт, пока его позовут.
Светлана не отвечает. Она держит на коленях сумку и тетрадь в клетку – с новыми страницами, которые скоро заполнятся чужими снами.
Когда автобус въезжает в низину, двигатель замирает, будто что-то внутри заглохло не от холода, а от нежелания идти дальше. Водитель ругается, выходит, хлопает дверью. Тишина густеет.
Из тумана выходит мужчина с седой бородой – без спешки, как будто знал, что её здесь ждут. Он подходит к окну и стучит костяшками пальцев.
– Вы, должно быть, учительница? – спрашивает. – Ну вот и приехали.
– А село где? – растерянно отвечает Светлана.
Он улыбается одними глазами.
– А вы обернитесь. Оно всегда – за спиной.
Она поворачивается, и действительно – за автобусом стоят дома, которых секунду назад не было. Покосившиеся, но с занавесками в окнах. На проводах сидят вороны. Где-то далеко звенит колокол, хотя церковь, как потом выяснится, уже двадцать лет без купола.
Светлана делает первый шаг – и в этот момент кажется, что земля чуть дрогнула под ногами.
Так она вошла в Неверье – село, которого вроде нет, но которое всё время ждёт, чтобы кто-то снова в него поверил.
Дом, что отвели Светлане, стоял на окраине – будто специально, чтобы привыкала к тишине постепенно.
Когда Ефим повёл её туда от остановки, туман уже почти рассеялся, и показалось, что деревня действительно дышит – тихо, ровно, как старик во сне.
– Вот, – сказал он, – жить будете здесь. Дом старый, но крепкий. Бабка одна жила, покойная. Год как ушла, всё ждал кто приедет.
Дом был с покосившейся верандой и деревянными ставнями, выкрашенными когда-то в зелёный, но теперь больше похожими на болотный. Во дворе стояла бочка, ржавая, но наполовину полная воды. У калитки – облупленная табличка с номером, где две цифры уже не читались.
Светлана вошла, переступая порог осторожно. Пахло сухими травами и старыми книгами. На столе лежала тетрадь – пустая, без обложки.
